Преклони предо мною колена - Богумил Ржига

— Да, — кивает настоятельница. — Она приехала сюда с рекомендательным письмом от отца Штепана.

— Как она себя чувствует? — с тоской спрашивает Марек. Он ощущает, что Андела совсем близко. Сколько стен ее от него отделяют? Одна? Две? Или что-то еще более неприступное?

— Ее горе беспредельно, — тихо отвечает настоятельница. — Мы плачем вместе с ней.

— Могу ли я поговорить с ней?

— Нет, пан, — решительно отказывает ему настоятельница. — Она в нервном возбуждении, которое часто вызывает припадки. Вы знаете о ее несчастье?

— Да, достопочтенная мать, — отвечает Марек, потому что он действительно об этом знает. — Нам достаточно для встречи совсем немного времени — минуты.

— Друзьями Анделы могут быть лишь сестры монахини из монастыря, — говорит настоятельница, опускает глаза и крепко сжимает руки. Марек чувствует в ней силу, которая делает невозможным следующую атаку.

— Я даже взглянуть на нее не могу?

— Удалиться от мира — ее первое и единственное желание.

— Я должен с ней говорить. Мою любовь к ней нельзя выразить словами, — выплескивает наконец Марек.

Он уверен, если не приложит все силы, то проиграет.

— Андела примет новое имя, станет безвестной монахиней и проникнется великой верой и любовью, которая нисходит на землю с небес, — спокойно объясняет настоятельница. На ее лице постепенно отражается удивление, печаль, а может быть, и еще что-то, похожее на покорность.

— Я ее люблю больше жизни, — произносит Марек, как клятву. Но его слова никак не действуют на настоятельницу. Человеческая любовь для нее нечто мятущееся, противное смирению. Она чувствует прежде всего ее греховность.

— Уезжайте, пан, — говорит она решительно. И лицо ее излучает сияние. — Мы поможем Анделе, она найдет мир внутри себя.

— Достопочтенная мать, — смиряется Марок, — скажите ей по крайней мере, что я тут был.

— Никакие земные послания не должны проникать в стены монастыря. — Настоятельница смотрит вверх, будто читает свой ответ на небесах.

— Что вы хотите с ней сделать? — кричит Марек.

Он готов кричать еще громче, ломиться в двери и вырвать Анделу из вечных и жестких объятий безвестных сестер, но кто-то невидимый мешает ему это сделать. Это святая Клара? Или, может быть, ангел? Или сам бог?

— Наш устав прост: мы отрекаемся от всего светского и посвящаем себя делам небесным, — говорит настоятельница торжественно, словно возвещает приход правды.

— А что станет со мной? — спрашивает подавленный Марек. Мысль о том, что Андела будет вечно одна и он тоже до самой смерти один, вдруг лишает его сил.

— Смирите свою гордыню и молитесь, чтобы бог вас простил, — звучат последние слова, которые словно остаются висеть в воздухе, и настоятельница исчезает в дверях.

Марек уже не нуждается в ней. Он сразу чувствует, что ему печем дышать, видит лишь темноту, двери перекосились, стены заколебались. Внутренний голос убеждает его, что никогда уже не придет зеленая весна, не расцветет ни один цветок, не вырастет ни единый ребенок, солнце остынет, звезды скроются.

Он хотел бы бежать отсюда, подняв руки вверх и приняв приговор, но остаток сил покидает его, и Марек падает в пропасть, которая вдруг разверзается перед ним. Он теряет сознание в тот момент, когда оно ему нужнее всего.

Марек приходят в себя уже в постели, на крумловском постоялом дворе. В узкое оконце заглядывает месяц. Поэтому тело Марека кажется желтым. Душа Марека словно отделяется от тела. Ей все известно о злоключениях Марека и Анделы, а чего не знает, о том догадывается. Она не сомневается: Андела отвергает ужасы этой эпохи и стремится к звездам. Поэтому она хочет скрыться в сумраке монастыря, предаться молитве и защитить себя от жестокого опыта своей короткой жизни, взрастив в себе лишь добродетели. Она всегда была робка и застенчива, но теперь ей помогает непреклонность, которая дремала в глубине ее души. Она изменила ее сердце, а возможно, изменит и ее внешность. Это так. Андела всегда была ближе к смиренной святости, чем к героизму. Поэтому и решила исчезнуть и жить в тени.

Мареку хотелось бы задушить свою боль, но он не может. Он отгоняет мысль о том, что должен был насильно ворваться в монастырскую келью, но и дух и тело его слабы. Кроме того, он сознает, что в их любви наступила пора одних страданий. Однако вызвать образ Анделы в своем воображении ничто не может ему помешать. Он думает о побеждающей силе ее красоты, о встрече с ней. Он хочет видеть ее, хочет слышать голос ее нежного сердца. Марек тихо произносит ее имя, едва шевеля губами.

Темнота расступается, разверзается потолок, и к Мареку снисходит существо, окутанное нежным сиянием. Андела, совсем такая, какой привык ее видеть Марек. Особая приглушенная красота уходящего лета. Осенний день с ранними сумерками. Дождливое небо, которое прячет солнце. Тихое сияние луны. Марек уверен, что на ее лице никогда не будет следов старости или безобразия. Оно всегда будет выражать детскую доверчивую любовь и жертвенность. Ее удивительная скромность выглядит как гордость. Наверное, потому, что она обрекла себя на страдание.

Колесо времени останавливается. Андела стоит тут, перед Мареком, с широко открытыми глазами. В них нет никакого удивления. В них только нежность, которая делает возможными упреки. Все живет ею: комната, воздух, тьма, крумловская ночь. Марек чувствует, что должен пойти ей навстречу.

«Андела», — произносит он голосом, который не слышен.

«Ни один мужчина меня уже не увидит», — говорит Андела, и отблески света в ее лице совсем исчезают.

«Я никогда не буду пытаться освободиться от своего чувства к тебе».

«Я буду лугом, по которому ты пойдешь, буду ароматом цветка, который ты поднесешь к своему лицу, буду светить тебе вечерней звездой», — шепчет Андела и движением головы показывает, что ей нужно уходить.

«Андела, не оставляй меня, — просит Марек умоляюще. — Пойдем со мной в тишину лесов, где обитают только пчелы, птицы и бог».

«Не могу», — качает головой Андела.

«Мое счастье остается у тебя».

«Наша любовь не кончится, даже когда мы умрем».

«Андела», — шепчет Марек с надеждой в сердце. Он чувствует, что их любовная клятва не нарушена, что сегодня они связали себя еще более крепкими узами. Сияющее начало их любви может найти свое продолжение в будущих временах.

Марек легко встает, преклоняет одно колено, покорно склоняет перед Анделой голову, но, когда снова поднимает ее, в комнате он один. Его окружает темнота, тихое одиночество, сладкая боль и смирение.

Снаружи пробиваются первые следы утреннего свинцового рассвета. Слышны птичьи голоса, по небу