Молот шотландцев - Виктория Холт

Визит Эдуарда был спешным, ибо его терзало множество дум. Было удручающе сознавать, что после всех его усилий Уоллесу удалось сплотить Шотландию и бросить вызов его владычеству.

Впрочем, мальчик привел его в восторг, и он сказал Маргарите, что ничто не могло бы порадовать его больше и придать ему столько сил для грядущих дел, как вид ее с их ребенком.

— Государь мой, — робко спросила она, — я сказала, что он будет Томасом, но если ваше желание…

— Это твое желание, — с нежностью сказал он, — а значит, Томасом ему и быть. Что до меня, я думаю, в такое время нелишне почтить кентерберийского святого. Мне может понадобиться его помощь.

Она тотчас встревожилась.

— Но вы ведь собираетесь покорить шотландцев в кратчайший срок.

— Покорить — да, но насчет кратчайшего срока кто может сказать? Этот малый Уоллес завладел воображением народа. Они сотворили из него героя. А национального героя, в отличие от того, кого презирают, победить всегда нелегко. С Баллиолом было просто. Слабый человек. Этот Уоллес — другой. Но не бойся, к тому времени, как родится наш следующий сын, я покорю шотландцев и научу их, что значит пренебрегать моей волей.

Затем он нежно поцеловал ее и заговорил с ней о своих планах, как когда-то говорил с Элеонорой; и она слушала внимательно, так кротко и с таким обожанием, словно перед ним сидела его первая жена.

***

Он присоединился к своему войску и перешел Границу. Сопротивления не было. Но шотландцы применили тактику выжженной земли, так что провианта не было. Будучи хорошим полководцем, он предвидел это и приказал кораблям с припасами для войска плыть вверх по Ферт-оф-Форту.

Они запаздывали, и его терзала тревога. Сколько армий было разбито из-за нехватки припасов.

Он взял Эдинбург и стал ждать, и лишь в конце июля начали прибывать корабли.

Прибыли также и его шпионы, что бродили по стране под видом нищих и разносчиков. У них были для него вести. Шотландцы под предводительством Уоллеса стоят у Фолкерка.

— Мы нападем без промедления, — сказал Эдуард и повел свою армию к пустоши Линлитгоу, чтобы там дождаться момента для атаки.

Был вечер, когда он объезжал свой лагерь, проверяя, все ли в порядке, и ободряя своих людей. Так было всегда. Он знал, что они смотрят на него. Когда они видели его высокую фигуру на коне, в них словно вливались новые силы. Они верили, что в бою он непобедим. Он знал, что эту веру нужно поддерживать, и с таким врагом, как Уоллес, который, должно быть, производил схожее впечатление на своих людей, это было важнее, чем когда-либо.

Эти люди последуют за ним куда угодно, и если он скажет им, что победа возможна, невзирая ни на какие трудности, они ему поверят.

Впрочем, он не считал, что сейчас их ждут непреодолимые трудности, ибо, хотя Уоллес и создал вокруг себя ореол героя, это не могло устоять против такого же ореола короля, который много лет доказывал, что он великий воин, и вел за собой хорошо обученную армию. Шотландцам должно было не хватать выучки людей Эдуарда. Они разбили отряды из гарнизонных городов, но то была не английская армия. Уоллес был храбрым человеком. Он уважал Уоллеса. Он понимал Уоллеса. Но если он захватит его, то не проявит милосердия. Проявлять милосердие к человеку, из-за которого он был изгнан из Шотландии, — дурная политика.

Его сын должен был бы быть сейчас с ним. Эдуард его разочаровывал. Он показывал себя недостойным короны. Он думал об этом с тех пор, как держал на руках своего маленького сына Томаса. Но тот — младенец. Пройдут годы, прежде чем он станет мужчиной. А пока есть Эдуард. Эдуард не желал учиться быть королем; он предпочитал проводить время в праздности с такими же, как он, товарищами.

Было ошибкой посылать к нему сына Гавестона. Тот обретал над ним немалую власть, Эдуард рабски следовал за ним, словно они поменялись ролями. От их наставников он получал дурные вести.

Эдуарду, которому скоро должно было исполниться семнадцать, был уже не мальчиком. Он был достаточно взрослым, чтобы проявить хоть какую-то мужественность. О да, он очень беспокоился об Эдуарде. Он не мог говорить о нем с Маргаритой. Это показалось бы в некотором роде предательством по отношению к Элеоноре, но, возможно, Маргарита и сама слышала рассказы о поведении своего пасынка. Если и слышала, то была слишком тактична, чтобы об этом говорить.

Нужно перестать терзаться семейными делами. Предстоит думать о битве.

***

Рассвет. Запели трубы. Люди поднимались, и по всему лагерю разлилось то волнение, что всегда предшествует битве. Королевский конь в то утро был норовист. Его испугал рев труб, и, казалось, ему не по нраву была окружавшая его суета и шум.

Королевский конюший ждал, когда вышел Эдуард.

В нем чувствовалось суровое удовлетворение. Сегодня был день, когда он положит начало концу легенды об Уильяме Уоллесе.

Он уже собирался вскочить в седло, когда конь резко шарахнулся в сторону. Эдуард упал на землю, и конь, пытаясь отскочить, лягнул короля в ребра.

Боль пронзила его, а вместе с ней и страх, ибо он услышал треск кости.

«О Господи, — подумал он, — в такой-то день!»

Это сочтут дурным знамением. Они пойдут в бой, говоря себе, что Бог отвернулся от них. Что рассказы о непобедимом Уоллесе — правда. Они пойдут в бой… без короля… и Уоллес восторжествует.

«Этому не бывать», — сказал себе Эдуард. Он с трудом поднялся. Прижал руку к боку. Боль заставила его поморщиться. Он догадался, что у него сломаны ребра.

Его конюший сказал:

— Государь мой, вы ранены.

— Нет, — прорычал король. — Не говори так. Это пустяк. Верни коня. Его напугали трубы.

Коня подвели. Он похлопал его по шее.

— Не бойся, мой мальчик, — пробормотал он. — Не бойся.

А сам думал: «О Господи, как Ты мог так поступить со мной? Сначала Ты благоволишь этому Уоллесу, а теперь ломаешь мне ребра, как раз когда я должен вести своих людей в бой. Но Тебе меня не одолеть. Для этого потребуется нечто большее, чем сломанные ребра».

— Помогите мне сесть, — сказал он. Конюший повиновался.

Он мгновение посидел в седле, а затем выехал вперед.

— Готовы! — вскричал он. — Чего вы