Молот шотландцев - Виктория Холт

Король поначалу не склонен был соглашаться на этот брак, ибо дочери должны были служить хорошей разменной монетой, но когда она напомнила ему, что он позволил Джоанне сделать свободный выбор, ему было трудно устоять. Впрочем, если бы он возразил, что Джоанна вышла замуж без его согласия, это могло бы прозвучать как приглашение для нее поступить так же. События тяжким грузом давили на него. Его мучили боли в ребрах, ибо он так и не оправился полностью после того несчастного случая. Лекари говорили, что ему не следовало скакать в бой в таком состоянии, и неудивительно, что боль до сих пор не утихла.

Он устал от шотландской смуты, которой не было видно конца. Он сокрушался, что не смог завершить завоевание. Он никогда не был уверен, когда Уоллес появится снова и изгонит англичан из гарнизонных городов. Тогда его недавняя победа окажется напрасной.

Он был слишком стар и утомлен, чтобы вступать в пререкания с дочерьми. Ему хотелось видеть их счастливыми. Для него было чудом, что Джоанна, с ее точки зрения, заключила идеальный брак. Возможно, принцессам и впрямь было лучше оставаться в Англии, особенно когда, как они ему напоминали, они уже один раз вышли замуж по государственным соображениям.

Влюбленная Елизавета была трогательна и прекрасна. У него была его добрая королева Маргарита, и он был с ней счастлив. Он хотел, чтобы и его дочери были счастливы. По правде говоря, он был рад, что ему не удалось заполучить прекрасную Бланку. Она не подошла бы ему так, как Маргарита. Его королева была покорна и нежна. Бланка, без сомнения, была бы более требовательной. Как мог он, которому так повезло с обеими королевами, отказать дочерям в их счастье?

Свадьбу Елизаветы и Хамфри де Богуна отпраздновали в Вестминстере в унылый ноябрьский день.

Елизавета, несомненно, сияла в своей золотой короне, усыпанной рубинами и изумрудами, и по всему городу царило великое ликование. Это был явный брак по любви, и народу нравилось думать, что их принцесс не выдают замуж в чужие страны.

Джоанна и Елизавета теперь были обе счастливы; у Маргариты были свои трудности, но она была далеко от дома и, как он полагал, повзрослев, теперь могла сама о себе позаботиться; бедняжка Мария казалась довольной в своем монастыре, утешаясь тем, что ей не придется в старости думать о периоде покаяния, как многим другим; и если она и лишилась счастливой семейной жизни в Англии, то, по крайней мере, была уверена в своем месте на Небесах. Маленький Томас креп — теперь, когда у него была английская няня, — и юный Эдмунд тоже хорошо развивался. У него была прекрасная семья… за одним исключением.

Да, это была правда. Именно тот, кто должен был доставлять ему больше всего радости, причинял ему больше всего беспокойства. Его сын Эдуард.

Он часто говорил себе: «Молю Бога, чтобы я не умер прямо сейчас. Помоги Бог Англии, если мой сын станет королем».

Его долгом было жить, чтобы покорить Шотландию, чтобы сделать Англию великой и чтобы удержать юного Эдуарда от трона, пока тот не повзрослеет и не станет более достойным править.

Эдуард был уже не мальчик; ему шёл двадцатый год. Настоящий мужчина. И все же, каким он был легкомысленным. Редко когда столько дарований пропадало впустую, ибо Эдуард отнюдь не был глуп. Он был высок, красив и способен. Увы, он был ленив и ветрен и любил грубые розыгрыши, которые порой причиняли страдания окружающим. Поступали жалобы, и они тревожили короля, потому что были вполне обоснованны.

Он часто думал о младенце, которого представил валлийцам. Каким славным был ребенок, и как они с Элеонорой им гордились! Но что-то где-то пошло не так. Может, Элеонора напрасно сопровождала мужа в походах, когда ей следовало уделять больше внимания детям? Может, это он в чем-то потерпел неудачу?

Теперь он жалел, что дал сыну в товарищи по играм Пирса Гавестона. Он ведь лишь хотел оказать честь сыну покойного. Гавестон был добрым и верным гасконским рыцарем, он славно служил своему королю, и потому, когда рыцарь умер, оставив малолетнего сына, Эдуард взял мальчика под свою опеку, и тот воспитывался при дворе.

Эдуард и юный Гавестон стали неразлучными друзьями. Они были неразделимы, и казалось, наследник был привязан к нему сильнее, чем к кому-либо еще.

Короля тревожила эта связь. Нужно было что-то с этим делать.

Юный Эдуард должен сопровождать его в походе на Шотландию.

***

Пришло время воевать с Шотландией. Король чувствовал свой возраст. Ему шел седьмой десяток, и он не желал признавать, что теперь устает быстрее, чем в былые дни.

Он был одержим своей мечтой об объединении Англии, Шотландии и Уэльса, и желание это обрело лихорадочную решимость, ибо время уходило.

На юге сопротивления почти не было, и он прошел через Эдинбург и Перт и дошел на севере до самого Абердина. В Морее лэрды покорились ему, и лишь Стерлинг не поддался ему с легкостью. Кошмаром похода, как всегда, был страх остаться без припасов — страх, что неизбежно преследует любого полководца, чье войско находится вдали от дома.

Он собирался заключить с Шотландией договор и с этой целью созвал всех лордов в Сент-Эндрюс, но был один человек, с которым он не станет договариваться. Этим человеком был Уильям Уоллес.

Эдуард много думал об Уоллесе. Он знал, что тот где-то скрывается. Он верил, что хорошо понимает этого человека, ибо тот был во многом на него похож. Уоллес был упорен, патриот до мозга костей. Уоллес никогда не пойдет на уступки, и, пока он жив, он представляет опасность.

Он хотел, чтобы Уоллеса доставили к нему. Он хотел видеть Уоллеса в цепях. Он не успокоится, пока голова Уоллеса не окажется на пике над Лондонским мостом, как головы Лливелина и Давида. Таков был способ покорять народ. Убить их вождей и унизить их. А что могло быть губительнее для героя, чем его отсеченная голова, выставленная на всеобщее обозрение и глумление?

Он предельно ясно дал понять, что с Уоллесом никакого перемирия не будет. С этим человеком — только безоговорочная капитуляция. Он намекнул, что щедро вознаградит того из соратников Уоллеса, кто выдаст ему их предводителя.

***

Уоллес стал призраком, преследовавшим Эдуарда во снах. Уоллес где-то прятался, а горы Шотландии служили надежным