Леди Ладлоу - Элизабет Гаскелл

Миледи, разумеется, даже не подумала выйти из кареты: это мистер Лэтом должен был подойти к ней. Она приказала дворецкому – больше напоминавшему обличьем егеря и ничуть не походившему на напудренного, с изысканными манерами почтенного дворецкого из Хэнбери-Корта – передать своему господину, что она желает с ним поговорить. Можете себе представить, как обрадовались мы возможности услышать, о чем будет идти речь. Увидев, как смутило сквайра наше присутствие (он и без того чувствовал себя не в своей тарелке от расспросов миледи, а тут еще любопытные девицы), мы даже пожалели бедняжку.

– Скажите на милость, мистер Лэтом, что это за история с Джобом Грегсоном? – непривычно резко спросила миледи, очевидно, слишком поглощенная целью своего визита.

Вопрос явно не понравился мистеру Лэтому, но он постарался ничем этого не выдать.

– Я выписал ордер на его арест, миледи, за кражу. Вот и все. Вам, вне всякого сомнения, известно, что это за человек. Он расставляет силки и капканы и ловит рыбу везде, где ему вздумается, а от браконьерства до воровства всего один шаг.

– Вы совершенно правы, – заметила леди Ладлоу, которую сама мысль о браконьерах приводила в ужас, – но я не верю, что вы готовы отправить человека в тюрьму лишь из-за его дурного характера.

– Мошенника и бродягу, – возразил мистер Лэтом, – можно отправить в тюрьму не за какой-то проступок, а за весь образ его жизни.

С минуту преимущество было на его стороне, но тут ее светлость сказала:

– Но в данном случае вы обвиняете Грегсона в краже, в то время как его жена утверждает, что он находился в нескольких милях от Холмвуда в то время, когда было совершено вышеозначенное преступление, и в вашем распоряжении имеются свидетельства его невиновности.

Мистер Лэтом нахмурился и пояснил:

– У меня не было никаких доказательств его вины перед тем, как я выписал ордер, и я не несу ответственности за решения, принятые другими судьями, в распоряжении которых они имелись. И это именно они отправили Грегсона за решетку, а я здесь совершенно ни при чем.

Миледи нечасто показывала свое недовольство, но в тот день мы поняли, что она раздражена: об этом свидетельствовало еле заметное нервное постукивание ногой по полу кареты. В то же время мы, сидевшие спиной к кучеру, заметили в тени холла мистера Грея. Вне всякого сомнения, приезд леди Ладлоу прервал его беседу с мистером Лэтомом. Должно быть, священник слышал каждое слово ее светлости, хотя она до поры об этом не подозревала.

Леди Ладлоу ответила на отказ мистера Лэтома от ответственности почти тем же самым аргументом, который всего каких-то два часа назад привел святой отец и о котором она узнала благодаря нам:

– То есть вы хотите сказать, мистер Лэтом, что не считаете себя ответственным за всю ту несправедливость и правонарушения, которые вы могли предотвратить, но не предотвратили? Нет, в данном случае первопричиной несправедливости стала допущенная вами ошибка. Очень жаль, что вас не было со мной некоторое время назад и вы не видели, в какой нищете прозябает семейство этого несчастного.

Миледи заговорила тише, и мистер Грей невольно подался вперед, чтобы расслышать ее слова. Мы его видели, и мистер Лэтом, без сомнения, услышал его шаги и понял, кто слушает этот разговор у него за спиной и одобряет каждое произнесенное ее светлостью слово. Он помрачнел еще больше, но не осмеливался говорить с миледи так, как мог бы позволить себе со святым отцом. Заметив отразившееся на его лице упрямство, миледи рассердилась так, как, мне кажется, не сердилась никогда раньше.

– А что, если я попрошу вас выпустить его под залог, сэр? Я готова за него поручиться и гарантирую, что он непременно явится на заседание суда.

– Обвиненные в воровстве не освобождаются под залог, миледи.

– Это когда случаи обычные, но речь ведь идет о необычном. Этот мужчина отправится за решетку лишь в угоду вам и, насколько мне известно, вопреки всем имеющимся доказательствам его невиновности. Ему придется гнить в тюрьме на протяжении двух месяцев, в то время как его жена и дети будут голодать. Я, леди Ладлоу, предлагаю внести за него залог и гарантировать его появление на заседании суда.

– Но это противозаконно, миледи.

– Что за вздор! Кто составляет законы? Такие, как я, – в палате лордов, такие, как вы, – в палате общин. Мы, заседающие в зале Святого Стефана, можем полностью изменить их содержание, если правда оказывается на нашей стороне, на нашей земле, среди наших людей.

– Лорд-наместник[8] лишит меня должности, если узнает об этом.

– Чем окажет услугу графству и лично вам, Гарри Лэтом, если вы не проявите чуть больше мудрости. Нечего сказать, хороши поборники правосудия в нашей стране! Я всегда говорила, что разумный деспотизм – лучшая форма правления, и теперь еще больше убедилась в справедливости своего суждения. Дорогие мои! – внезапно обратилась в нам леди Ладлоу. – Если вас не слишком утомит возвращение домой пешком, я бы попросила мистера Лэтома присоединиться ко мне, чтобы мы смогли вместе поехать в тюрьму Хенли и немедленно освободить беднягу.

– Юным леди не стоит бродить по полям без сопровождения! – возразил мистер Лэтом, явно не желая оставаться с леди Ладлоу наедине, к тому же совершенно не готовый пойти на те противозаконные меры, о которых она сейчас говорила.

Однако в этот момент из своего укрытия выступил мистер Грей. Его настолько взволновала перспектива освобождения заключенного, что он был полон решимости устранить любое препятствие, которое могло бы помешать осуществлению намерения леди Ладлоу. Игра эмоций на лице ее светлости, внезапно осознавшей, кто все это время слушал ее беседу с судьей, была сродни разворачивавшейся на сцене пьесе, ведь она говорила и делала именно то, что так рассердило ее в поступках и словах мистера Грея всего каких-то два часа назад. Она сурово отчитывала мистера Лэтома в присутствии того самого человека, которому еще совсем недавно описывала его как здравомыслящего джентльмена, пользовавшегося таким уважением в графстве, что было бы непростительной дерзостью подвергать сомнению справедливость принимаемых им решений. Однако едва мистер Грей успел высказать готовность проводить нас до Хэнбери-Корта, к миледи вернулось ее привычное самообладание. Заговорив с ним, она не выказала ни удивления, ни неудовольствия.

– Благодарю вас, мистер Грей. Я не подозревала о вашем присутствии, но, кажется, понимаю, что вас сюда привело. Кстати, вы напомнили мне о моем долге. Мистер Лэтом, я разговаривала с вами весьма откровенно и, лишь увидев мистера Грея, вспомнила, что еще сегодня днем мы полностью расходились с ним