Путь Абая. Книга третья - Мухтар Омарханович Ауэзов
Азимбай поддакивал ей, хвалил ее прозорливость:
- Хотя бы Кудай надоумил нашего Исхака-ага! Ведь он такой наивный, честный, ни о чем не подозревает. А не останется ли он завтра валяться на земле, у чужого порога, с оскаленными от голода зубами? И все из-за своей честности и чистоты! Ведь уйдет богатство из ваших рук, женеше, потом лишь локти будете кусать!
Манике не очень-то поверила таким словам Азимбая, как «честность», «наивность», которыми он разукрасил портрет ее мужа Исхака - они приличествовали, скорее, Абаю и его окружению, нежели Азимбаю. Сварливо накинулась на него:
- А тебе-то какая выгода, заикаться об этом? Ну, уйдет богатство из наших рук, а ты-то причем? Давай-ка лучше прямо растолкуй мне, что к чему, куда ты гнешь...
Пришлось Азимбаю осторожно объяснять своей женге, что он опасается того, что его мать Каражан ни за что не разрешит отцу, Такежану, взять в токал старшую вдову Оспана -Еркежан. А ведь по праву старшего аменгера именно Такежан имел право первым выбирать себе жену из трех оставшихся после брата вдов. Если так не получится, то на Еркежан может жениться Абай, и тогда он станет хозяином большого дома и всего имущества Оспана.
Дело в том, что аменгер, не взявший в жены вдову своего родного брата, не имеет права дотрагиваться до наследственного имущества покойника. И опасения Азимбая, что если его отец Такежан не женится на Еркежан, побоявшись своей бай-бише Каражан, то имущество Оспана уплывет от него, были не без основания. Азимбай же спал и видел, что все немалое достояние покойного Оспана должно перейти, в конце концов, через отца в его собственный дом. Но его родная мать, Кара-жан, могла помешать всему этому.
И сын Такежана задумал настроить самонадеянную Мани-ке, которая недолюбливала Абая, чтобы она уговорила Кара-жан - разрешить отцу взять токал. И это Азимбай устроил, чтобы Манике пришла к его матери и осталась с нею наедине. Сам он сел снаружи юрты перед входом, начал строгать ножом длинный шест под арканный курук. Кликнул свою жену, толстую смуглую Матиш, и приказал ей:
- Никого в этот дом, к нашей апа, не пускать! Пусть ни одна душа не пройдет к ней, не помешает разговору, поняла?
С большой головой, с широким плоским лицом, багровыми щеками, обросший угольно-черной бородой, Азимбай словно караулил возле настороженной ловушки, стругая свою палку для курука. Думая о каких-то неимоверных хитросплетениях и тайных ходах в ведомой им интриге, Азимбай хитро и торжествующе улыбался. Ему виделись тысячные табуны кунанба-евских светло-рыжих, темно-гнедых скакунов, которые проходили перед его внутренним взором бесконечной вереницею, как бы смиренно говоря ему: «Мы - твои!»
А в это время в юрте Манике вовсю обрабатывала его мать Каражан.
- Женеше, а что думает наш ахкем - Такежан? Собирается ли начать разговор о разделе вдов? - вкрадчиво спрашивала она.
- Думаю, что нет. Опасается твой ахкем, что матери и жены рода осудят его: мол, еще года не прошло, а уже хотят амен-геры разделить вдов покойника.
- Вот оно что... Хотя я и сама подумала: больно уж кроткие люди мой деверь и твой деверь - ни за что не решатся пойти против молвы и пересудов. Поэтому наши мужья, женеше, -эти боязливые шайтаны, могут остаться, в конце концов, без всякого наследства.
- А что, келин, наши мужья могут быть обойденными?
- Вполне, если ничего не станут делать. Ведь в доме Ерке-жан теперь настоящим хозяином - Абай! Перетянул на свою сторону всех соседей, работников, малаев. Поселил на правах наследников внука и внучку. Скоро возьмет дом в кольцо из своих детей, друзей, нукеров - и ни одна морда не сунется туда снаружи! - забушевала Манике, упершись кулаками в бока.
- Однако среди них находится и твой сын, Какитай! - упрекнула Каражан невестку.
- Омай, тетушка, так ведь он еще сущий ребенок! Откуда ему знать, что за человек этот хвастливый Абай! Попал под его влияние, дружит с его детьми, несчастный глупец!
- И наш покойный младший деверь Оспан тоже преклонялся перед Абаем. Не раз поддакивал ему, размахивал соилом, вступаясь за него. Так может поступить и Какитай. Будь осторожна, келин, - как бы он не выступил против своего же родного отца!
Об этих опасениях надоумил Каражан ее сын, Азимбай. Манике на какую-то минуту пригорюнилась. Сидела молча и Каражан. Но вот она подняла голову и объявила свое решение.
- Если наши мужья объединятся, они возьмут верх над Абаем. Испокон веков было «светлых» двое и «темных» двое.
И пара всегда сильнее, чем один. А в эти дни «темная» пара потеряла одного и перестала быть парой... Так вот, невестушка, все сказанное тобой - правда. Без всякого сомнения, - деверь наш Абай стережет большой дом. Но из пары «темных» он остался один, и ему не взять верх над нами. К тому же, если самый старший захочет воспользоваться правом аменгера, кто сможет воспрепятствовать ему? - Этим самым Каражан дала ясно понять, что она не будет препятствовать супругу брать Еркежан своей второй женой.
Услышав это, Манике вздохнула с облегчением. Дело в том, что интриган Азимбай, действуя в своих корыстных интересах, сначала в секретных разговорах с тетушкой, тайну которых она умела хранить, убеждал ее склонить свою мать, Каражан, не отказывать отцу в осуществлении права амен-герства. Вместе с тем убеждал саму Манике, что если, кроме Такежана, и Абай откажется жениться на Еркежан, то останется младший аменгер - Исхак, и ему уж точно придется выполнить волю старших и жениться на Еркежан. И тогда она, такая богатая, молодая еще, красавица собою, - захочет сесть выше всех остальных женщин у очага. Она сумеет понравиться любому мужику, привяжет его к себе, отобьет его от любой другой женщины.
Эти доводы сильно подействовали на Манике.
И вот она, думая, что действует в своих интересах, на самом деле стала орудием в руках коварного Азимбая. Его слова были убедительны:
- Младшие жены Оспана-ага - Зейнеп и Торимбала в сравнение не идут с Еркежан. Если кто и возьмет какую-нибудь из них младшей женой, то она такой и останется, и не будет вылезать из-за спины старшей жены.
Здесь был жестокий намек Азимбая на то обстоятельство, что у самой Манике своих сыновей не было, и если
