Путь Абая. Книга вторая - Мухтар Омарханович Ауэзов

Шубар заметно огорчился из-за отказа Абая, но не стал более настаивать, и только просил дядю, чтобы он выслушал несколько слов наедине. Абай попридержал коня, отстал от других, и Шубар ему поведал:

- Недавно приехал наш уездный ояз, мы собрались - человек семь-восемь акимов волостей, встретили его, а он, как только вошли в гостевой дом, еще не поздоровавшись с нами, спрашивает: «Присутствует ли здесь на съезде Ибрагим Кунан-баевич?» Мы все этому порадовались, и я самым первым из всех ответил: «Он здесь и непременно явится вас приветствовать!» - Так сообщил уверенный в себе Шубар, и по нему видно было, что он вполне воздает должное дяде, благодаря которому сумел обратить на себя внимание высокого начальника.

- Было бы полезно, агатай, если вы встретитесь с ним. Кругом столько людей со всякими жалобами на нас, кунанба-евских, а вы только сходили бы к сановнику, отдали ему салем, посетили бы его раньше других - нам и этого достаточно. Какая честь для нас! - наконец он высказал свою просьбу, ради чего и хотел зазвать к себе Абая.

Абай все это понял, но виду не подал. Как бы мимоходом спросил:

- А что, сам ояз Лосовский приехал или кто-нибудь вместо него?

Приехал, оказалось, сам Лосовский. И не ради корыстного расчета, на что намекал ему родственник, а ради самого советника Лосовского, о котором неплохо отзывались и Андреев, и Михайлов, Абай решил встретиться с уездным акимом. Коротко ответил Шубару:

- Пойду. Только отдам салем. А заработать на этом - ты и не надейся.

Расставшись с Шубаром, Абай вскоре подъехал к юрте Оспана, где уже спешивались его спутники.

И вскоре здесь, само собою, собрались все самые знатные люди Тобыкты: аткаминеры, волостные, богатые баи. Оспан, который никаких должностей не занимал, лишь управлял всем огромным достоянием Большого дома Кунанбая и Улжан, тоже выставил на сходе пять больших юрт. Сегодня он велел забить серую кобылицу с белой звездочкой на лбу, что обычно делалось в предвестии какого-нибудь важного события: перед походом или ввиду предстоящей большой судебной тяжбы -как жертвоприношение.

В большой юрте были волостные - Жумакан, сын влиятельного владетеля из Сыбан, и Тойсары, верткий, ловкий, красноречивый из рода Керей, тобыктинец Молдабай, жирный, самоуверенный, задорный джигит. Пришли и Такежан с Исхаком. Были и другие волостные.

Никто ничего не говорил лишнего. Здесь сошлись под одним шаныраком и те, которым предстоит беспощадно противостоять друг другу при начальственных разбирательствах и перед судом. Внешняя взаимная вежливость не могла скрыть того, что выражали их глаза, когда они переглядывались или бросали взгляды исподтишка. Не сегодня-завтра предстоял крупный разбор дела между родом Сыбан и волостью Кызыладыр, а точнее сказать - между волостными Такежаном и Жумаканом. Ожидался суд между племенами Мотыш и Керей, что означало стычку волостных - Молдабая и Тойсары. Межродового схода не было уже несколько лет, и в племенах накопилось множество нерешенных тяжб друг против друга: и по барымте, и по набегам, и по увозу невест, и по многим другим жалобам кочевого народа. Скоро бии начнут состязаться в красноречии, стараясь выиграть дела своих тайных клиентов, приводя неопровержимые доказательства своей правоты, которые тем сильнее воздействуют на суд, чем будут неожиданнее. Помня об этом, всякий из присутствующих старался не проболтаться.

Один Абай, пожалуй, не чувствовал никакого напряжения и живо интересовался некоторыми делами, о которых услышал здесь. Так, он стал расспрашивать Жумакана и Тойсары о тяжбе между родами Керей и Сыбан. Это было затяжное дело, известное на весь край, не решенное по сей день. В продолжении их распри Керей и Сыбан делали взаимные набеги и угоняли друг у друга коней. Распря эта была известна под названием -«Тяжба девушки Салихи». Абая очень интересовало это дело. Он стал расспрашивать. Тойсары отмолчался, Жумакан злобно зыркнул на него и стал говорить:

- Мир восстановить - всегда нетрудно, было бы желание, Абайжан. Но если даже девушку не могут усмирить и подчинить, то какая может быть воля и сила у племени?

Жумакан упрекал кереев, эта тяжба крепко рассорила их с родом Сыбан. Продолжение разговора ничего хорошего не обещало, и Абай решил прекратить свои распросы.

Подали кумыс, и обстановка в юрте оживилась. Кто-то из гостей сказал, что пора бы послушать песни. Шаке сидел, перебирая струны домбры, Абай взял ее у юноши и передал акыну Байкокше. Тот приехал из Кызыладыра вместе с Такежаном, но здесь поселился у Оспана. Бывая повсюду, акын знал все новости, как самые широко известные, так и сугубо скрытные, из волостных дуанов и властительных юрт, и делился ими с Оспаном.

- Все они тут объелись взятками, до икоты - и волостные, и бии, и старшины. Прямо пир горой! Слушай, Оспан, светик мой, если тебе мало того, что ты уже имеешь, то становись скорее волостным. Будешь драть и с правого, и с виноватого, и никто тебя за руку не поймает!

- Как тебе удается узнать про все эти дела? - удивлялся Оспан. - Ты что, бахсы, что ли? Ясновидящий? Ведь они взятки получают темной ночью, из-под полы, а договариваются об этом тайком, без свидетелей!

Посмеиваясь, Байкокше начал ему рассказывать:

- Только не говори, айналайын, никому другому: я все узнаю через шабарманов. Разве не через их руки проходят взятки - отсюда туда, а оттуда сюда? Я стараюсь дружить с шабарманами, а они от меня ничего не скрывают. И к тому же - все шабарманы разных волостных и старшин - как родичи, всё рассказывают друг другу! А через них и я все узнаю об их хозяевах!

Приняв домбру из рук Абая, акын Байкокше тут же спел сочиненную на ходу песенку-приветствие всем присутствующим. Раскрасневшись от выпитого кумыса, довольные гости стали издавать певучие возгласы восторга и восхвалять акына:

- Молодец! Барекельди! Из всех нынешних акынов - Бай-кокше самый первый!

- Соловьем разливается! У него искусство старой школы, сразу видно мастера!

- Пой, Байеке!

Байкокше был на вид человеком замкнутым, с увядшим лицом, со сморщенными щеками, повисавшими над узенькой бородкой. На все восхваления и лестные возгласы даже бровью не повел, оставаясь по-прежнему