Мэри Мари - Элинор Портер

Некоторое время я просто бродила по разным комнатам, разглядывая стулья, столы и ковры – все стояли ровненько, словно их поровняли по линейке. Мари подергала абажур, отодвинула стул и загнула уголок ковра, но Мэри вернула все на место, так что долго веселиться не пришлось.

Через некоторое время я открыла дверь в гостиную и заглянула внутрь. Когда мама жила здесь, дверь всегда была открыта; но тетя Джейн этой комнатой не пользуется. Однако я знаю, где находится кнопка электрического выключателя, поэтому включила свет.

Раньше это была ужасная комната, а теперь она стала еще хуже из-за заброшенного вида. Пока я не включила свет, кресла и диваны в льняных чехлах казались призраками. А когда свет зажегся, я увидела, что все жуткое старое барахло было на месте: табличка с гроба прадеда Андерсона лежала на черном бархате, восковой крест и искусственные цветы, которые использовались уже на трех похоронах Андерсонов, венок, сплетенный из волос семнадцати умерших Андерсонов и пяти живых[4]. Няня Сара рассказывала мне об этом.

Как я уже говорила, все лежало на прежних местах; поежившись, я подошла к старому маминому пианино, открыла крышку и коснулась клавиш. Я люблю играть. Нот здесь не было, но они мне и не нужны: я знаю пьесы наизусть; только они все веселые и живые, под них хорошо танцевать. Это музыка Мари. Я не знаю ни одной пьески, которую могла бы сыграть Мэри.

Но мне захотелось поиграть, я вспомнила, что отец в обсерватории, а тетя Джейн наверху, в другой части дома, и ничего не услышит. Я начала потихоньку, сыграла самую медленную пьесу, которую знаю, вскоре, быстро забывшись, уже веселилась от души и играла как хотела.

Вдруг у меня возникло странное чувство, будто кто-то наблюдает за мной, но я не могла обернуться, чтобы проверить.

Закончив пьесу, я посмотрела назад, но никого не увидела. Восковой крест был на месте, как и табличка с гроба и этот ужасный венок из волос; вдруг мне показалось, что комната полна людей, которые внимательно за мной наблюдают. Я затряслась от страха, кое-как мне удалось закрыть пианино и добраться до двери.

Уже через минуту я вышла в тихий коридор и на цыпочках подкралась к лестнице. Тогда я поняла, почему мне показалось, что кто-то подслушивает. Так и было! В библиотеке в большом кресле перед камином сидел отец! Почти полчаса я играла марши и танцевальную музыку! Боже! Затаив дыхание я замерла, но отец не двинулся с места и не повернулся, и через минуту я уже миновала дверь и поднялась по лестнице.

Остаток вечера я провела в своей комнате; и уже второй раз за эту неделю плакала, пока не уснула.

* * *

Еще неделю спустя

Что ж, теперь у меня есть они – платья из синей и коричневой саржи и ботинки из телячьей кожи, ужасно некрасивые и жесткие. И жаркие! Тетя Джейн сегодня сказала, что допустила ошибку, не купив еще платьев из бумазеи, но она обязательно сделает это позже – тогда у меня будет и то и другое.

Так или иначе, платья из бумазеи не могут быть хуже платьев из саржи. Это точно. Я ненавижу саржу. Новые платья ужасно некрасивые! Не знаю, может, это и к лучшему. Гораздо легче быть Мэри в коричневой сарже и нелепых башмаках, чем в мягких, изящных вещах Мари.

Честно говоря, я уже чувствую себя настоящей Мэри.

Интересно, не поэтому ли девочки в школе кажутся такими странными? Или они такие и есть. Я трижды подходила к компании одноклассниц, но они сразу же прекращали разговор, краснели и начинали расходиться по одной, пока я не оставалась одна, как обычно со мной бывало в Бостоне. Но здесь для этого должна быть какая-то другая причина, ведь они уже знали о разводе, и это их ничуть не смущало.

Сегодня утром я узнала, что Стелла Мэйхью вчера устроила вечеринку, но меня не пригласила. Конечно, не всегда получается пригласить всех, но это был по-настоящему большой праздник, и я не знаю ни одной девочки в школе, которую бы не пригласили. Кроме меня. Думаю, ничего страшного в этом нет.

Стелла новенькая и переехала сюда уже после моего отъезда. Она из богатой семьи и очень популярна, поэтому, конечно, у нее полно друзей, которых нужно было пригласить, а меня она не очень хорошо знает. Думаю, что так и было. Возможно, про других девочек я просто выдумываю. Или дело в моем коричневом саржевом платье, хотя я впервые надела его недавно. Но, как уже говорила, я чувствую себя Мэри.

Неделю я не осмеливалась прикоснуться к пианино, сделала это только раз, когда тетя Джейн была на миссионерском собрании, а отец уехал в колледж. Я отлично провела время!

Тетя Джейн не любит музыку. Кроме того, она говорит, что от нее много шума, который может потревожить отца, поэтому мне не стоит продолжать занятия музыкой. Вместо этого она собирается научить меня шить, говорит, что шитье гораздо разумнее и полезнее.

«Разумно» и «полезно»! Интересно, сколько раз я слышала эти слова за время моего пребывания здесь? И еще «прочный». И «питательный». Честно говоря, Мари ужасно устала от того, что Мэри разумно шьет и вытирает пыль, и от ее прочных тяжелых башмаков и душных платьев, от питательной овсянки и хлеба из цельнозерновой муки. Но что поделаешь? Я пытаюсь думать об этом как о переменах, сама же говорила, что люблю их.

Я мало вижу отца. Если подумать, то это тоже странно. Он заговаривает со мной всего два раза в день: «Доброе утро, Мэри» и «Спокойной ночи». По его поведению вообще нельзя предположить, что он догадывается о моем присутствии в доме, но иногда за едой – или когда даже не подозреваю о его присутствии – я обнаруживаю, что отец наблюдает за мной, и взгляд у него странный и даже забавный.

Обычно он сразу же отводит глаза, но вчера вечером этого не сделал. Именно об этом я хочу написать сегодня. Вот как это произошло.

После ужина я пошла в библиотеку. Отец, как обычно, ушел в обсерваторию, тетя Джейн, как обычно, поднялась к себе в комнату, а я, как обычно, бродила по дому