Песни/Танцы - Алексей Викторович Ручий

— Чего скучаете? — спрашивает он.

— Я не скучаю. Я отдыхаю.

— Устали выигрывать?

— Вроде того.

Он улыбается.

— Давайте выпьем?

Можно и выпить, почему нет. В этом, по крайней мере, нет той фальши, что звучала во время официальных речей. Сейчас мы не начальник и подчиненный, наши отношения характеризуются несколько иной формой связи.

— Давайте.

Андрей разливает виски. Предлагает разбавить кока-колой, я отказываюсь. Он решает не разбавлять и себе. Мы чокаемся и выпиваем. Молча.

— Без тостов, — морщась, говорит Андрей Иванович.

— Кому они нужны?

— А и верно — никому.

Он достает из кармана свои сигареты и закуривает, я следую его примеру. Жду, что Андрей скажет дальше. Говорить что-то самому нет желания, я бы отделался простыми ответами на поставленные вопросы.

— Как вам праздник? — спрашивает Андрей Иванович.

— Праздник как праздник. Вы же знаете, корпоративы — такая же часть офисной работы, как и утренние летучки, отправка факсов или ведение переговоров.

— Это верно.

— Поэтому я просто отдыхаю, пока есть возможность.

— Понятно. Но ведь это еще и способ сплочения коллектива.

— Возможно. Хотя я не совсем с этим согласен. Все приходят с разными целями.

Андрей затягивается и выпускает струйку дыма. Затем снова разливает виски. Мы выпиваем.

— Ваша цель, я так понимаю, отлична от целей остальных?

— Не знаю. Я не думал над этим. Моя цель характеризуется большей неопределенностью, чем вы думаете.

Иванович тушит окурок в пепельнице. Я замечаю на его пальце золотой перстень с большим красным камнем.

— А как вам наш коллектив в целом? Есть ли слабые звенья, по вашему мнению?

Я начинаю понимать, куда он клонит. Зондирует почву. Ждет пьяных признаний. Это понятно. Офисный мир насквозь пропитан склоками и интригами. В нем всегда есть потаенные обиды и подковерная борьба. Но в качестве источника информации он выбрал явно не того человека, на эту роль лучше бы сошла Юля. Или даже Кирилл.

— Я затрудняюсь ответить на ваш вопрос. Под разными углами обзора получаются разные результаты, слабым звеном могу оказаться и я.

— Самокритично.

— Вам виднее.

— Вы — интересный человек, — это признание, конечно, льстит мне, но я по-прежнему начеку. — Ладно, не буду допрашивать вас. Еще выпьем?

Я утвердительно киваю в ответ.

Выпиваем. Глаза Андрея Ивановича начинают блестеть сильнее, я чувствую, что он уже вполне в кондиции. Сам я тоже ощущаю опьянение, но пока не сильное.

— Через час у меня поезд в Москву, — внезапно говорит Андрей Иванович, — не хотите со мной?

— В Москву?

— Да.

Заманчивое предложение. И нелепое.

— А что мы там будем делать?

— В кабак пойдем, погуляем, — он достает еще одну сигарету из пачки. — Я за все плачу.

У классиков это состояние описано фразой «И тут Остапа понесло…» Я понимаю, что Андрею пить больше не стоит. Его предложение не вызывает у меня восторженной реакции, скорее наоборот. Какая к черту Москва? Какой еще кабак? Глупости.

— Вынужден вам отказать, Андрей Иванович. У нас в Питере кабаков тоже хватает, и на данный момент любой из них гораздо ближе Москвы.

— Я за все плачу.

— Не стоит. На самом деле у меня на завтра много планов, и я собираюсь как следует выспаться перед этим, — вру я.

Андрей пьяно вздыхает.

— Все с вами ясно. Ладно, как знаете.

В этот момент наконец возвращается Юля, и я рад, что внимание Ивановича мгновенно переключается на нее. Я расслабленно откидываюсь в кресле.

В любом коллективе, а тем более в рабочем, есть своя иерархия. И соблюдение стратификации необходимо этой системе, чтобы не разлететься на кучу отдельных кусочков. Поэтому начальник должен оставаться начальником, а подчиненный — подчиненным, то есть какое-то расстояние между этими двумя категориями должно быть всегда. Андрей Иванович допустил некоторую оплошность. Но я не склонен ею пользоваться. По большему счету мне все равно. Не удивлюсь, если он предложит поездку в Москву Юле.

Через пару минут я иду в игровую зону. Там присоединяюсь к Софье сотоварищи, они только закончили партию и собираются начинать новую. Мне необходимо взбодриться, развеяться — иначе меня сморит сон.

Мы вовсю запускаем шары, когда в игровой зоне нетвердой походкой появляется Андрей Иванович. Он одет в пальто и шапку. Значит, не забыл про свой поезд.

Андрей Иванович еще раз поздравляет всех сотрудников с праздником, произносит напутственную речь и, попрощавшись до понедельника, покидает нас. Мы продолжаем игру.

На этот раз мне не так везет, как до этого. Возможно, всему виной выпитый мною виски. Однако у меня все равно третий результат по окончании партии. Больше играть я не хочу.

Возвращаюсь за столик к Юле. Она ковыряется в мобильном телефоне. Сажусь рядом.

— Уехал Иванович? — не то спрашивает, не то констатирует она.

— Уехал, но обещал вернуться.

— Ага. Достал тут в комплиментах рассыпаться.

— А тебе что, не понравилось?

— Понравилось, но у него жена и трое детей дома.

— Кому это в наше время мешает? В Москву не звал?

— Нет. А тебя звал, что ли?

— Звал.

— Ну и как?

— Как видишь. Я по-прежнему здесь.

На этом наш диалог окончен. Юля погружается в свой мобильный. Весь алкоголь на столе выпит, легкие закуски съедены. Становится скучно.

Видимо, подобные настроения посещают и Юлю, потому что через некоторое время она отвлекается от телефона и спрашивает:

— Здесь есть бар?

— Должен быть.

— Может, возьмем что-нибудь?

— Я почти на нуле, не думаю…

— А если я угощаю?..

Обычно я веду себя как джентльмен и сам угощаю девушек, но, если вдруг по каким-то причинам девушки предлагают угостить меня, — я не стану отказываться. Сейчас у меня действительно туго с деньгами.

— Тогда другое дело. Я могу сходить поискать бар.

— Давай.

— Что тебе взять?

— Шампанское.

В итоге Юля дает мне деньги, и я отправляюсь на поиски бара. Впрочем, нахожу его почти сразу же. Там беру бокал шампанского для Юли и пиво для себя. Возвращаюсь.

Мы пьем и беседуем. Наши коллеги потихоньку начинают заканчивать игру и расходиться. Уходит Софья и большая часть отдела продаж. Следом исчезает технический отдел и бухгалтерия. Остаются единицы, которые разбиваются на небольшие группы и коротают время с остатками алкоголя. Кто-то так же, как и мы, отправляется в бар.

— Ты не устала сидеть? — спрашиваю я Юлю.

— Нет, а что?

— Просто так спросил. Ты весь вечер сидела тут, не играла. Не надоело?

— Нет.

— Тогда вопрос исчерпан. Какие планы на дальнейший вечер?

— Если честно, никаких. Ты что-то предлагаешь?

— Возможно. Если ты согласна на безумие.

Юля хмурится и тут же улыбается:

— С тобой ничего другого ждать не приходится.

— Тогда поехали куда-нибудь отсюда, безумие я устрою по пути.

— Уговорил.

— Тогда допиваем и дергаем?

— Ага.

— Посмотришь на ночной город убийц. Он ждет большого жертвоприношения.

Танец в Неизвестности

Бег в неизвестность по дорогам безысходности. Поиск пути в мареве настоящего. Выбор альтернативы из вариантов с заведомо проигрышным концом. Неужели там, куда мы однажды придем, хоть сколько-нибудь лучше, чем там, откуда мы некогда сбежали?

Беженцы, забравшиеся слишком глубоко в город убийц, перестают быть беженцами и сами становятся убийцами. Если раньше ими двигал страх, то теперь он движет ими вдвойне. Он становится жаждой наживы и охотничьим ножом в руках.

Я смотрю на Зиккурат, тень от которого нависает над кварталом. Он загораживает солнце, он сеет тьму вокруг. Еще немного — и я доберусь до цели. Еще немного…

Впрочем, чем ближе к цели — тем меньше шансов до нее добраться, потому что каждый шаг становится все более опасен, а запах смерти все более осязаем. Тут не церемонятся и не откликаются на мольбу о пощаде. Цена смерти высока, а жизнь по-прежнему стоит гроши. Неудивительно, что ты ждешь удара отовсюду, шарахаешься даже от собственной тени, от нее — в первую очередь.

Я задумываюсь: а стоит ли вообще туда идти? Неужели там всех нас, гонимых страхом, ждет избавление от него? Круг за кругом мы проходим лабиринт — ради чего? Не для того ли, чтобы столкнуться со страхом еще большим?

Я вижу, как боятся люди вокруг. Боятся беженцы и убийцы, боятся мародеры, рыскающие в брошенных домах. Боюсь и я, мой страх — упругий, трепещущий ком внизу живота, который жжет меня изнутри.

— Это пляс неизвестности, танец заблудшей души.

Кто? Я вглядываюсь в сгустившуюся тень. Человек-без-Глаз.

— Ты не видел Человека-с-головой-Быка?

— Думаешь, он сможет рассеять твои сомнения?

— Нет, он посеет новые.

Впрочем, это не важно. Танец заблудшей души. А что если всех нас нет? Не существует в физическом плане? И вместо нас этот бег совершают наши отягощенные сотней грехов души? Что тогда может нас ждать впереди? Искупление? Или Страшный Суд?..

— С самого начала ты бежишь в неизвестность…

— Все бегут.

— Неизвестность одна для всех.

— А правда?

— Что — правда?

— Она есть?..

Молчание.