Наступило утро - Зеин Жунусбекович Шашкин

А на другой день утром в Айна-Куль пришла измученная Гульжан.

Глава четырнадцатая

Сагатову нравилась Глафира. Знакомство, начатое в пути, продолжалось в Верном. Они встречались вечерами, когда не было совещаний и заседаний. К сожалению, таких свободных вечеров было очень мало.

Сегодня они встретились случайно и оба обрадовались возможности побыть наедине. Пройдя несколько раз по аллее парка, Саха предложил отдохнуть — посидеть на скамейке в тени густого карагача. Глафира согласилась. Солнечные лучи, пробившиеся сквозь пышную листву, рассыпались у их ног круглыми монетами.

— Вы мне напоминаете одного человека,— задумчиво сказала она.— Он был революционер. Тоже казах.

— Это кто же?

— Токаш Бокин.

Саха оторопел от неожиданности и с изумлением воскликнул:

— Вы его знали?

— Знала.— Неуловимая тень грусти пробежала по лицу Глафиры.— И даже очень хорошо.

— Токаш?! Не может быть!

— Почему вы сомневаетесь?

— Большая разница в возрасте! — И, словно желая проверить Глафиру, Сагатов спросил: — Скажите, как он выглядел?

— Все не верите? Стройный. Широкий в плечах. Лицо смуглое, глаза большие, черные. А брови тонкие, с изгибом.— Глафира помолчала и закончила: — Он часто приходил к нам. Брал у отца книги.... Танцевал он замечательно...

Она улыбнулась, видимо, вспомнила что-то хорошее.

—- Я тогда была еще совсем девочкой. Помню, влюбилась в него, а он... не замечал моей полудетской любви. я даже плакала по ночам...

— О, тогда я вас знаю,— тихо произнес Саха.

И он вспомнил зимнее утро в алма-атинской тюрьме. Из окна сквозь решетку было видно, как падали крупные хлопья снега. «Саха, смотри! — подозвал его Токаш.— Видишь? Первый снег! Он меня всегда волнует. Нежный, чистый, похож на мечту влюбленной девочки»... И тогда Токаш впервые рассказал про влюбленную в него гимназистку.

— Значит, это про вас...

— Вероятно! — после короткого молчания Глафира спросила: — Вы что, учились вместе?

— Нет. Я поступил в гимназию в тот год, когда его исключили за политическую неблагонадежность. С тех пор наша дружба не прерывалась до самой его гибели. Можно сказать, он мой воспитатель. Он любил меня, как старший брат, и всегда помогал.

— Говорят, он погиб страшной смертью.

— Да. Враги его создали ложное дело и упрятали в тюрьму. А когда прокурор приказал освободить, похи

тили по фальшивому ордеру, увезли в горы и сожгли- на костре, как Джордано Бруно. Его обвиняли, что он продался русским. Обвинение, конечно, вздорное. Токаш действительно конфисковал скот у баев и роздал казахским и русским беднякам... И вот с ним расправились, расправились-зверски...

Глафира тяжело вздохнула и попросила:

— Расскажите мне о нем...

— Хорошо.

Саха закурил и стал рассказывать.

— Лето шестнадцатого года после окончания гимназии я проводил у отца в ауле. Все было тихо, спокойно. Вдруг пришел приказ о мобилизации казахов на войну. В Верном созывался съезд знатных казахов. Токаш Бо- кин в это время вернулся из Петербурга и гостил в городе у родичей. Мы с отцом приехали в Верный и стали разыскивать его квартиру. Жил он где-то на уйгурской стороне. Встретились, как старые друзья. Договорились вместе пойти на съезд. А происходил он за головным арыком, на пригорке. Когда мы пришли, там уже собралась вся джетысуйская знать. Помню, вожак семире- ченских алашей инженер Тынышпаев прочел указ царя, а Сугурбаев, этот самый, что сейчас коммунистом стал, призвал отдать сыновей на войну. Его поддержали купцы. Все шло гладко, как по маслу. Никаких не было возражений. Вдруг встал Токаш и начал рубить с плеча: «Казахи не воевали и не знают, как держать винтовку. Посылать их на передовую линию — это значит послать на истребление»... В общем, Токаш дал крепкий бой. Поднялся шум. Народ заволновался и сразу встал на сторону Бокина. Никто, конечно, не ожидал, что так повернется дело. Знать растерялась. Уже потасовка началась. Так Бокин сорвал съезд...

Глафира внимательно слушала. Саха замолчал.

— А дальше что было?

— После съезда Токаш поехал по аулам призывать народ к восстанию. В селе Чьене он столкнулся с карателями из Верного. Токаш прикинулся верным слугой царя. Он быстро расположил к себе офицеров и предложил свой план окружения повстанцев. (Об этом Токаш мне сам рассказывал в тюрьме). Офицеры выслушали- и согласились. Токаш повел карателей по тропам, через пропасти и перевалы, в горы, Путь был страшно тяже-

лый. Офицеры разозлились, должно быть, почувствовали западню. И действительно, это была западня. Мой отец Жунус разгромил тогда весь отряд...

Саха замолчал. Молчала и Глафира, занятая своими мыслями.

— А все-таки неужели я похож на Токаша? — спросил Саха после паузы.

— Внешне у вас есть общее. Но по характеру вы, пожалуй, разные люди. Он был волевой, а вы../

— Договаривайте!

— Вы... Впрочем, еще не знаю.

— Робок и застенчив... А если признаться...

Саха замялся. Глафира, подняв брови, спросила:

— В чем? .

— В том, что я, подобно вам, тоже был влюблен в Токаша! — неожиданно закончил Саха.

— В таком случае, будем с вами друзьями! — задумчиво произнесла Глафира.

Глава пятнадцатая

Жена Адила продала дачу, все ценные вещи—ковры, мебель, серебро, и всё же никак не могла собрать пяти миллионов рублей, чтобы выплатить контрибуцию. А муж наказывал из тюрьмы; пусть ничего . не жалеет, продает все. Он требовал передач — в тюрьме кормили плохо. И жена Адила отправила Ляйли на базар сменить шелковое одеяло на масло и мед.

Ляйли сумела произвести удачный товарообмен. В придачу она выторговала несколько тысяч рублей. Можно будет купить хлеба и отнести отцу в тюрьму. Девушка знала, где торгуют хлебом из-под полы. Она заняла удачную позицию — на углу Торговой улицы, где кончалась базарная площадь. Черноволосый мужчина в очках с сумкой в руке прошагал мимо и вполголоса сказал:

— Есть хлеб!

— Почем?

— Сторгуемся.

Они отошли в сторону. Очкастый открыл сумку и показал буханку. Ляйли стала торговаться. Продавец не

уступал. Подошел еще покупатель. Тогда Ляйли сказала:

— Беру!

Она отсчитала деньги. Очкастый протянул ей хлеб, но в эту минуту подошел безусый парнишка в военной гимнастерке с наганом на боку. Он хотел схватить за руку очкастого, но тот ловко вывернулся, а Ляйли скрыться не успела.

— Идем в Чека! —сказал парнишка с наганом и потащил ее за рукав.