Наступило утро - Зеин Жунусбекович Шашкин

— Цун-ва-Зо! Идем...

Дунганин даже не спросил куда и молча зашагал за Сагатовым.

Ночь. Над городом стоит неимоверный гул и грохот. На всех колокольнях бьют в набат. Плывут тревожные звуки, заглушаемые яростным шумом ветра, который хочет вырвать с корнем деревья. Где-то щелкают одиночные выстрелы. А по улице несется бурный поток густой грязи, а в ней каждый камень грозит смертью.

Цун-ва-Зо сказал:

— Саха, мы не пройдем! Бесполезно!

— А может быть, по соседней улице нет такого потока? — осенила Сагатова неожиданная мысль.

Они вернулись в дом и с черного хода вышли во двор, а потом в сад, залитый водою. Перебравшись через забор, попали к соседям. Огромный пес, забравшийся на будку, рявкнул два раза и жалобно заскулил, видимо, испытывая такой же страх, какой в эту ночь испытали все жители Верного.

— Это кто же? Товарищи! — окликнул Саху мужской голос.

— Свои, свои! — отозвался Цун-ва-Зо.— Соседи..,

— В такой момент все свои! — проворчал, видимо, хозяин дома и заговорил торопливо: — Что же это такое творится-то? А? Все стращали землетрясением, а тут от воды, как суслики, погибаем... Должно быть, под алма-атинским озером дно лопнуло... Не иначе... Как думаете?

— Не знаю! — ответил Саха.— Через вашу улицу можно перебраться на ту сторону?

— Вода шибко хлещет, но не глубоко. Тут недавно

одна женщина пробиралась. Тоже вот вроде вас, через наш двор...

«Глафира»,— подумал Саха и сказал:

— Ну, раз она прошла, значит, и мы пройдем!

Хозяин отворил калитку, выпустив Сагатова и Цун- ва-Зо на улицу. Здесь было значительно меньше воды, и они перебрались на другую сторону.

В эту страшную ночь грязекаменные потоки прошли по реке Алматинке и шести продольным улицам, неся смерть и разрушение. К счастью, каменная лавина прорвалась в старое русло реки Весновки — это спасло город от гибели...

Когда рассвело, можно было увидеть, какие бедствия причинила ночная катастрофа. Вода схлынула, оставив на улицах каменные глыбы. Повсюду виднелись полуразрушенные дома. Если бы не деревья, посаженные полсотни лет назад шпалерами вдоль улиц, разрушенных зданий было бы во много раз больше. Могучие дубы, березы и тополи отразили ночную каменную атаку, приняв на свои стволы сокрушительные удары... Некоторые из них пали в неравной борьбе... Они лежали с поломанными сучьями, загородив дорогу.

На улицах валялись трупы людей и животных. Погибли те, кто искал спасения вне стен дома.

Саха с комиссией ходил по городу. Он увидел Глафиру с лазаретной сумкой через плечо. Она вышла из дома, стоявшего посередине улицы. Его смыло с фундамента и отнесло на полкилометра. Саха подошел к окну и услышал вопли женщин. Они оплакивали только что скончавшегося изувеченного человека.

Глава семнадцатая

Жунус не смог доехать до Бухары. Рана на руке загноилась, поднялась температура. Его сняли с поезда на пограничной станции Зиятдин, Бухарского эмирата, и переправили в кишлак Бахча-Қалям. Здесь стояла передовая часть войск эмира, контролировавшая большую Самаркандскую дорогу.

Начальник гарнизона, он же военный министр — ва- зир-и-харб, не надеясь на бухарцев, пополнил эту часть семиреченскими добровольцами. Среди них находился и Амен.

Узнав о раненом Жунусе, он вечером прибежал к нему. Тот лежал бледный. Раненая рука покоилась на груди. Амен смотрел, не отрывая глаз, на осунувшееся лицо Жунуса. Раненый застонал.

— Как вы себя чувствуете?

Узнав голос преданного ему джигита, Жунус в ответ слабо улыбнулся.

Амен не стал терять времени на расспросы. Он разыскал на дворе хозяина, подслеповатого хромого старика, и выругал его:

— Если он умрет, я тебя расстреляю!

— Сын мой, что я могу сделать? —заплакал старик.

Приказав вынести Жунуса в летнюю половину дома, Амен побежал в комендатуру. Там сидел задержанный ночью конным разъездом лекарь. У него оказался документ, выданный бухарским раисом,— начальником полицейского участка,— и удостоверявший, что табибу Маджиду разрешен проезд по всему эмирату. Амен, плохо разбиравший закорючки арабского шрифта, положил справку в карман, а Маджида запер в обхану. Утром, вспомнив о Маджиде, Амен пошел спросить у полковника, что делать с арестованным лекарем.

— Отправить в рекхану,— приказал полковник.

Амен шел к лекарю и думал: не всегда полезна спешка! Если бы он отправил сегодня утром табиба в Бухару, сейчас пришлось бы раскаиваться.

— Раненого вылечишь, я тебя отпущу! — пообещал Амен.— А иначе пойдем в рекхану.

Маджид молчал. Что ответить? Если бы он был факир, а не фельдшер-самоучка, он обещал бы. Однако терять ему нечего... И он пошел за Аменом.

Маджид снял у Жунуса повязку с руки. Пуля прошла навылет, частично раздробив кость. Рана загноилась, начиналось заражение. Что делать? Отказаться от леченья, значит, обречь себя на верную смерть в рекхане.

Маджид промыл руку легким раствором соли, попросил у хозяина чесноку, выжал сок, смазал рану и перевязал.

Как ни странно, к утру Жунусу стало лучше. Когда пришел Амен, он крепко спал.

С этого часа отношения между лекарем и Аменом круто изменились.

Они часто и подолгу беседовали. Слушая рассказы Амена, Маджид уловил в них нотки разочарования.

На третий день, когда кризис у раненого миновал, они беседовали и под конец разоткровенничались. Амен рассказал лекарю о своей жизни.

В городе Туркестане у него была невеста, красивая девушка. Она приглянулась милиционеру, и тот, застращав отца, увез ее. Амен попытался спасти возлюбленную, но счастье повернулось к нему спиной. В драке он убил соперника, и ему пришлось бежать. Тогда он пристал к Жунусу, гостившему в мавзолее Ходжа-Ахмеда Яссави.

Прошла еще неделя. Жунус быстро шел на поправку. Маджид по-прежнему ухаживал за ним. Полковник забыл о лекаре, память его потонула в потоках выпитого виноградного вина.

Отъезд Маджида откладывался со дня на день. Дорога на Бухару была опасна, могли, в любую минуту схватить второй раз и бросить в тюрьму. Лекарь решил подождать выздоровления Жунуса, чтобы отправиться вместе с ним в Бухару.

Незадолго до отъезда Маджида открылся базар в Бахчи-Калям.

В Средней Азии с давних времен базар не только место торговли. Здесь обсуждаются события дня и можно услышать всевозможные новости. Захватив с собою Маджида, Амен направился в Бахчи-Қалям, он хотел знать, что творилось на белом свете.

Базар был в полном разгаре. На суфе разложив товары, сидели бухарцы в широких ярких халатах и в белых чалмах. Бойко шла торговля. Продавцы и покупатели били по рукам. Над толпою стоял разноголосый гул.

— Посмотри на этих кровопийц! — указал Амен.

Маджид оглянулся. В центре базара стояли