Наступило утро - Зеин Жунусбекович Шашкин
— Здешние тузы — аксакалы. Вон тот с зубочисткой — хозяин кишлака. Конокрад. Воровал у казахов лошадей, продавал в Бухаре, а лучших иноходцев дарил первому визиру. У него на содержании несколько воров. Они совершают далекие ночные переходы в нура- тинское бекство, где живет много казахов. Полковник знает об этом, но молчит. На днях конокрад подарил ему вороного иноходца с пятном на лбу. Замечательный аргамак! .
Маджид внимательно слушал.
— А это — имам, смотритель мечети. Взяточник. Развратник, заражен дурной болезнью. Говорят, все тело покрыто у него язвами. Недавно один из сарбазов 1 в пьяном виде застрелил старушку. Имам заступился за убийцу, пошел к полковнику и доказал, что раз он убил не по умыслу, поэтому, по шариату, наказывать его не следует. А солдат потом рассказывал, что купил отпущение грехов у имама за сходную цену.
— А третий кто?
— Мираб, хозяин воды. Убийца. Темная личность. Дай закурить! Ты приучил меня к табаку.
— Кури, брат,— Маджид протянул коробочку.— Табак успокаивает.
Свернув папиросу, Амен высек кремнем огонь и закурил.
— Вчера был такой случай,— начал он рассказывать про мираба.— В соседнем кишлаке жил декханин- таджик, некий Боки Шо-мирзо. Его сын обрабатывал землю мираба, старался, но мираб надул его. Сыну надоело работать даром, и он сбежал. Тогда мираб привел лжесвидетелей в суд, и они показали, что сын таджика Шо-мирзо не доработал одного года. Мираб требовал возвратить пай воды. И суд стал на его сторону. Но так как воду нельзя было возвратить, то решили заменить ее рисовым полем. Это еще не все. Кто-то донес, что сбежавший сын декханина скрывается у большевиков. И вот два дня тому назад декханина схватили, пытали, заставляя сознаться, что его сын большевик... Мираб участвовал в допросе. Он сам придумывал пытки. Несчастному загоняли иглы под ногти. Я видел это собственными глазами...
Амен взял под руку Маджида и увлtк его в другую сторону базара.
— Посмотри на этих несчастных, опухших от голода! Их доход от хозяйства делится на пять частей. Первую часть они преподносят эмиру за то, что им выпало счастье быть его подданными. Вторую — мулле в искупление грехов. Третью — мирабу за неправильное распределение воды. Четвертую — старосте за то, что он держит весь кишлак под страхом доноса...
— А пятую?
— Если она останется, то для своих голодных детей.
— Не сладкая жизнь в Бухаре! — сказал Маджид, Их внимание отвлекли шум и крики. Двое полицейских волочили по земле узбека, один из них беспрерывно замахивался дуррой. Узбек громко божился и стонал,
— Ясно, им понравилась вещь, привезенная на базар.
— Хотят отнять?
— Конечно. Они сейчас запрут его в каталажку, а затем выпустят. Декханин побежит быстрее зайца.
— Я вижу, ты хорошо знаешь, как здесь живут люди!..— одобрительно промолвил Маджид, оценивший наблюдательность Амена.
— Да, я давно думаю, для кого мы воюем и разоряем народ.
Не успел лекарь ответить на этот вопрос, как им навстречу попался шут-острослов, в коротеньком пиджачке, сшитом из цветных лоскутов, в конусообразной войлочной шляпе. На самой верхушке ее торчали птичьи перья. В руках шут нес попугая.
— Скажи, попугай, что ожидает джигита? — сказал он, проходя мимо Амена.
Попугай оглянулся и прокричал «дурак». Довольный шут засмеялся и сказал на ухо Амену:
— Только не ты, а старый евнух эмира!
Понизив голос, шепнул:
— Эмир очень дешево продает свои грехи, ищет покупателя!
— Разве приближается день страшного суда? — прищурил глаз Маджид.
— Говорят, он видел во сне Фрунзе!
Шут зашагал дальше, выкрикивая:
— Попугай предсказывает судьбу!
— По-моему, он скоро угодит в рекхану! — сказал Амен. .
Они обошли весь базар и присели у хауза с зеленоватой застоявшейся водой.
— Амен, у тебя трезвый ум, острый язык, ястребиные глаза,— сказал лекарь,— Ты не должен служить добровольно в стране бесправия. Уходи!
— Куда?
— Туда! — коричневый палец Маджида указал в сторону границы.— В советский Туркестан.
— А ты?
— Я тоже иду туда! — открылся Маджид.
Амен усмехнулся.
— Тогда ты заблудился, дорогой. В той стороне находится Бухара.
— У русских есть хорошая пословица: язык до Киева доведет! — уклончиво ответил Маджид.
— Ну, если так, то я могу сказать: за джигитом долг не пропадет. За Жунуса я тебя отблагодарю.
И Амен крепко пожал руку лекарю.
Глава восемнадцатая
' Путь из Ташкента в Бухару был длинным и рискованным. Смерть грозила Маджиду на каждом шагу. Повесить подозрительного человека в эмирате было легче всего. Всякий незнакомец в кишлаке считался если не большевиком, то джадидом. Достаточно было простого подозрения, чтобы накинуть ему петлю на шею.
По дороге в Каган Маджид встретил двух декхай. Они ехали на низкорослом ушастом ишаке, запряженном в небольшую двухколесную арбу. Верхом на ишаке сидел рослый узбек с окладистой бородой. Ноги его волочились по земле, поднимая столб пыли. Сзади на арбе примостился тощий его спутник.
— Куда вы держите путь, правоверные? — спросил Маджид, поравнявшись с арбой.
— В Бухару!
— Помолиться?
— Да, хорошо было бы сейчас сходить в мечеть. А тут, говорят, надо воевать.
— О аллах, заступись за своих рабов! — Маджид, держа руки горстью, провел ими по лицу.— Какая там, еще война!
— С неверными. Недавно по нашему кишлаку прошли афганцы на слонах из Кабула. Они будут освобождать Ташкент от кафиров! — разъяснил бородатый узбек.
— Неужели поедете в Ташкент?
— Ташкент нам нужен, как конокрадам лунная ночь!
— Пусть воюют афганцы!..
Рано утром Маджид достиг предместья Кагана. Он шел бодро: легкая котомка не резала плечи, суковатая палка облегчала шаг.
Город только что просыпался. Пронзительно и коротко свистели паровозы на станции. Знакомые гудки— Маджид за последние десять лет, как приехал из Кокан- да, работал в паровозном депо в Кагане. Здесь он и приобрел опыт подпольной работы.
Не успел лекарь умыться с дороги, как к нему на квартиру . прибегал Шо-мирзо — стройный сильный юноша с бронзовым лицом. Большие карие глаза его смотрели строго и внимательно. Маджид по-отечески обнял гостя.
— Спасибо, что пришел,— сказал Шо-мирзо.— Привет тебе от Мамура.
