Сипсворт - Саймон Ван Бой
Придя снова на кухню, Хелен слышит, как мышь возится в коробке от пирога, а в дырочке мелькает белое – похоже, туалетная бумага перемещается. Надо полагать, мышь готовится ко сну, поужинав и выпив свою порцию воды. Она всматривается в лимонадную крышечку, но не может определить, прикасались ли к ней.
Когда шебуршение прекращается, Хелен берет листок из ящика, где держит фольгу, пергамент, кулинарную нить и всякие купоны, вырезанные из бесплатных журналов, которые дают вместе с бумагой. Ручка всегда лежит слева от хлебницы.
Она снова кипятит чайник и делает тост, гадая, не выманит ли запах зверька. Даже позволяет себе представить, каково ему там сейчас. Закрывают ли мыши глаза, когда спят? Клубком они сворачиваются – это ей известно. Так многие животные делают. И еще дыхание у них замедляется, точно как у людей.
Когда она возвращается на диван со второй чашкой чаю и тостом, по радио гремит Шестая симфония Бетховена, «Пасторальная». Хелен снова пытается решить, что делать дальше, но ни о чем, кроме списка, думать не получается. Как-никак, сегодня понедельник. А значит, в магазин сходить надо.
«Радио таймс»
Виноград – если крепкий
Три молодые картофелины
Три морковки
Два пастернака или одна хорошая небольшая брюква
Горох замороженный
Чай
Лимонад
Йогурт
Яйца
Сыр (дабл-глостер)
Молоко
Туалетная бумага?
Хлеб
Бейкуэллский пирог
Сливочные крекеры
Диетическое печенье
Хелен записывает продукты в том порядке, в каком будет находить их, следуя по привычному маршруту в супермаркете. Маргарина у нее еще на две недели хватит, туалетной бумаги в вентиляционном шкафу три рулона стоит. Лекарств она никаких не принимает, мази, присыпки, тоники и пастилки от кашля ей тоже не нужны. Единственные неоспоримые приметы ее преклонного возраста – это хроническое, неотступающее чувство безысходности да ноющие суставы, а еще способность оставаться невидимой для всех, кто старше пяти и моложе пятидесяти.
Хотелось бы купить побольше консервированных овощей, чтобы избежать мороки с их мытьем и нарезанием, но вот ноги в таком состоянии, что столько ей попросту не утащить. А если брать такси, то придется разговаривать. Выслушивать вопросы, стучащие в те двери, которые она держит запертыми.
14
До супермаркета двадцать минут ковылять в горку, а потом еще десять по бывшему сенному рынку. Проходя мимо школы, Хелен чувствует запах столовой и представляет, как ученики сидят неровными рядами, уплетая картошку с подливкой, яблочный пирог и заварной крем с комочками.
А за школой – детский сад, с игровой площадки доносятся крики и топот. Когда Хелен идет мимо, воспитатель трясет в руке колокольчик, и стайки малышей начинают рассеиваться.
Она шагает дальше, сворачивает возле библиотеки направо, а потом, возле паба «Бутчерс армс», – налево, в проулок. В конце Магдален-роуд Хелен останавливается на перекрестке. Задумчиво глядит на узловатые ветви дуба, в которых гуляет распоясавшийся ветер. Одни листья опадают, другие цепляются за память о прошедшем лете.
Почти добравшись до цели, Хелен останавливается. Не может вспомнить, положила ли в сумочку список. Но стоит открыть ее, как вот он – торчит язычком среди монеток. Тут ее накрывает ужас от всей этой внезапной драматической истории с мышью. Ее дом подвергся вторжению. И как ей теперь надлежит поступить? Похоже, одинокое создание живет само по себе. Судя по тому, как оно скачет из коробки и обратно, его родня давно куда-то подевалась и, скорее всего, стерлась из памяти, но его крошечный дух не сломлен ни страхом, ни обстоятельствами. Может, по дороге домой ей станет понятнее, какие принимать меры.
Хелен расстегивает пуговицы пальто. Дергает тележку за красную ручку, чтобы она с грохотом отделилась от другой такой же. «Радио таймс» лежит стопкой рядом с рождественскими украшениями. Взяв себе один экземпляр, Хелен пускается в путь по ярко освещенным проходам и собирает продукты по списку под пиканье кассовых аппаратов вдали. Сотрудники в белых халатах набивают морозильные камеры упаковками мяса, яиц по-шотландски и пирогами с разной начинкой. Хелен вместе с тележкой подходит поближе, чтобы приглядеться к колбаскам с травами, сплющенным под пленкой. Представляет, как солененькие колбаски будут шкворчать на весь дом. Повертев упаковку в руках, она кладет ее на место. Так часто бывало, купишь нечто вроде бы заманчивое, а потом дома оказывается, что аппетит уже и угас.
Бейкуэллский пирог, однако, составляет у нее исключение.
Когда Хелен приближается к отделу со свежей выпечкой, ее усталое сердце начинает биться быстрее: под стеклянной витриной лежат всего два последних пирога. Перед ней в очереди только один покупатель – молодой человек, который указывает, к облегчению Хелен, на полку ниже, чтобы взять довольно унылый с виду кусок ежевичного наполеона.
Подходит очередь Хелен, и она замечает, что красный льняной фартук на девушке за прилавком сильно ей велик, как будто снят с кого-то другого. Может, девочка новенькая и проходит испытательный срок? Или забыла свой дома из-за того, что накануне вечером поругалась с мужем по поводу придирок со стороны его матушки? Или пролила что-то на себя, подавая кашу престарелому отцу? Хелен так долго была одна, что теперь находит утешение в маленьких воображаемых драмах.
Заботливо пристроив в тележке бейкуэллский пирог, Хелен окидывает взглядом других покупателей, заполняющих банками и упаковками свои корзины. И тут ей вспоминается собственная драма: бесприютное существо поселилось в раковине и ждет ее возвращения домой. Возможно, оно даже проголодалось и учует еду в ее сумках, когда она переступит порог, утомленная долгим походом. В моменты нерешительности ей часто слышатся голоса Лена, Дэвида или мамы с папой, будто вот-вот – и увидишь их воочию. Но на сей раз Хелен чувствует себя как-то одиноко, словно что-то новое в жизни приходит за счет чего-то старого.
Последняя остановка перед кассой – бакалейный отдел, где Хелен вытягивает с полки длинную пачку диетического печенья. Внезапный порыв заставляет ее пристроить тележку в сторонке и вернуться в другой конец прохода, где висят на крючках пакетики с несолеными орешками. У нее есть пирог и печенье, так почему бы и зверьку что-нибудь не принести? Его жизнь наверняка клонится к закату, ведь только старая мышь, которой уже нечего терять, может проявлять такую благодарность и доверчивость.
По пути к кассе Хелен натыкается на витрину
