Восставшая из пепла - Николай Ильинский
Задавали этот вопрос Виктору и соседи, и вначале даже председатель сельсовета Анна Дмитриевна, а потом узнала и грустно посмотрела на исключенного.
— То, что билет отобрали, — куда ни шло, — сказала она, — чтобы последствий не было… Боюсь я этих воронков!
— Бог не даст — свинья не съест, — доверительно ответил ей Виктор. — Ты только распиши нас по закону, а остальное — увидим…
— За мной дело не станет, — улыбнулась она, — запишу в книгу регистрации браков — и баста!.. Эх, Виктор, завидую я тебе — венчаться в церкви будешь! Как это хорошо, как это по-людски, — и горестно вздохнула. — Мне бы Алешеньку возвратить, да не придет он, — всплакнула Анна, но тут же успокоилась и ладонью вытерла со щеки набежавшую слезу, ибо за дверями ее кабинета уже толпились люди, ожидая приема, а председателю сельсовета быть заплаканной как-то неприлично.
— После свадьбы, Аня, я поеду в ту деревню и найду место, где похоронен Алексей Иванович…
— Да где ж эта деревня?
— Осташенков, который видел гибель Алексея Ивановича, не раз говорил мне, что название этой деревни похоже на сад…
— Помню и я Осташенкова, но сколько у нас сел с одинаковым названием — пропасть! Поди — найди!..
— Найду! — решительно заявил Виктор.
Председатель колхоза Прокофий Дорофеевич Конюхов в день свадьбы подъехал в дому Званцовых на тройке. В упряжке были не рысаки какие-нибудь, которые грызут удила, бьют по земле копытами и потряхивают гривами, желая помчать молодых с ветерком наперегонки, а обычные колхозные лошаденки. Но все же тройка!
— Это мой строгий выговор с занесением в учетную карточку, — смеясь, показал на тройку Конюхов, намекая на то, что Виктора исключили из рядов партии, и теперь он поедет в церковь венчаться на колхозном транспорте. — Узнают в райкоме — не сносить головы? Но где наше не пропадало!
Лошаденки понуро стояли в упряжке, вместо кареты — обычная скрипучая телега с поставленными на ней стульями для жениха, невесты и девушек, которые, по старинному обычаю, по пути в церковь и обратно должны петь свадебные песни.
— Посмотри, — подвел председатель Виктора к повозке и показал на дугу коренной. Колокольчик! Я нашел! На все Нагорное звенеть будет!.. Твоя свадьба в таких масштабах первая в нашем колхозе после войны!.. А это значит, что мы возрождаемся, как эта. — задумался он, — ну, птица, вспомни, ты грамотный… Феликс, что ли?
— Феникс, — рассмеялся Виктор.
— Я и говорю — Феникс, который возрождается… из чего?
— Ну, не из перьев же!.. Из пепла.
— Правильно, из военного пепла! Из перьев только мой петух, такой горластый — уему на него нет, будит проклятый ни свет ни заря… Я его зарежу! — а потом тихо сказал. — Я знаю, Виктор, всю твою эпопею и я тебе верю, иначе я не стал бы снаряжать такую лихую тройку… Ну, давай, тряхни гордо головой — свадьба же! — легко шлепнул он рукой по морде коренной гнедой кобылы.
Проснулась Екатерина рано, едва блики рассвета обозначили окна. Она быстро встала, оделась и стала заплетать длинную тяжелую косу. Затем порылась в старом сундуке, вынула из него девичий сарафан, сотканный из черной шерсти, достала аккуратно сложенную и завернутую в чистую тряпицу паневу, сдула пылинки с сороки, повертела в руках башмаки, спереди и сзади украшенные узорчиками из медных гвоздиков — все подготовила к свадебному процессу. Мать тоже уже не спала, а хлопотала на кухне, думая, как отбыть завтрашний день, когда свадьба должна продолжиться в их дворе.
— Солнышко-то как играет, как играет, как на Великдень, — Аграфена Макаровна, щурясь, пыталась глядеть в окно на яркое солнце, от которого в глазах женщины плыли радужные круги. — Свадьбе твоей радуется, дочка!..
— Ты не очень на солнце пялься, а то недолго и ослепнуть, — посоветовала Екатерина матери, — оно играет в твоих глазах: я тебе сколько раз объясняла… Ой, как летит время, как оно летит, скоро гости и подруги собираться станут…
Спустя час вместе с гостями к дому Грихановых потянулись любопытные, чтобы потолкаться, поглазеть, ведь давно в Нагорном не было настоящей свадьбы: многолюдной, веселой, задорной! Гомон, смех, анекдоты, обсуждение достоинства жениха и невесты: все-таки Виктор под подозрением и Екатерина дочь полицая, хотя и безвредного, но все же служившего фрицам.
— Говорят, Катька и Оська… этого самого, — слышалось в толпе.
— Говорят, что кур доят!
— Дыма без огня не бывает!
— А иной дам сильно вонючий, чхать хочется!
— Вот если я стану липнуть к твой бабе, будет она виновата?
— Я ей морду на спину поверну, а тебе по сопатке врежу!
— Но сначала спилишь со своей башки рога!..
— Погляди сперва на свою тыкву: чистый олень!..
Ругались, но не злились, без обиды. Дружный смех заполнял двор. Он еще больше усилился, когда очень пьяная приплелась сюда Зинаида Званцова. Шатаясь, она несла невесть что, но людям запомнились ее слова, что она первая в Нагорном проверила, насколько силен Катькин жених.
— Крепкий мужик! — кричала Зинаида. — Всю ночь обхаживал!.. Он и моего мужа на тот свет отправил, чтобы поскорее ко мне под одеяло нырнуть!.. Не верите? Гады! А этой Катьке я косы повыдергиваю… Лахудра!..
— Да закройте ей пьяный рот, — требовали, стыдясь и негодуя, бабы.
— Молчи уж, иродка! — погрозила Зинаиде Власьевна, которая тоже пришла на свадьбу хоть одним глазком глянуть, несмотря на недомогание и усилившуюся болезнь. Для Власьевны иродами были все: и злая собака, и хулиган, забравшийся в ее сад, и немец, и пьяный мужик, и даже пьяная баба.
— Мужики, да отведите Зинку домой, свадьбу испортит, зараза!
— Всю радость людям испоганит!
Двое мужиков взяли Зинаиду под руки.
— Пойдем!..
— Сволочи! Пыталась вырваться из рук мужиков Зинаида. — Не лапай меня за здеся!..
С трудом ее довели до хаты и оставили. Она уселась на крыльце и заголосила.
— Антошенька, на кого же ты меня, сиротинушку, оставил… Ой! Ой!.. Все меня лапают… Сво-ло-чи!
Собравшимся во дворе и на улице перед домом Грихановых, особенно бабам, хотелось увидеть свою молодость, радостное превращение девушки
