Кочевые повести - Илья Одегов

– А Алуа? – спросил Игорь. – Она с Аманбеком уехала?

– Да куда уж там, – хмыкнула Роза. – Она даже разговаривать с ним не стала. Он, как пес виноватый, покрутился возле нее, покрутился, да и уехал. Дома она у себя. Придет ли сегодня, не знаю. Натерпелась тоже страху.

– Ну а Дулат где?

– Да за стулом он пошел, в доме где-то ищет. Сидеть-то ему во дворе теперь не на чем. Ох, Ал-ла, ладно, заговорилась я. Сейчас чай поставлю, хоть чаю попьем, а то ведь я и приготовить ничего не успела.

Дина ушла вместе с мамой, и тогда Игорь понял, что за все это время она так и не сказала ему ни слова.

* * *

Дулат, тяжело кряхтя, выволок стул на центр двора и тут же взгромоздился на него. Поерзал, сполз чуть ниже, вздохнул и глянул на Игоря, сидящего на скамейке:

– Сәлем, орыс! Қалай? Не напугался?

Не дожидаясь ответа, он хихикнул и снова заерзал.

– Эх, стул-то паршивый. Когда приедешь Дину сватать, стул мне привези, не забудь.

Игорь не нашелся что ответить. Неужели и правда приедет? Невольно глянул вверх: в воздухе уже танцевали мелкие летучие мыши, крылатые невесты. Ему вдруг захотелось курить, хотя курить он бросил лет десять назад и давно уже не вспоминал про это дело.

– А что со мной произошло? Тогда, во дворе? – спросил наконец он. – Я ведь сам не свой был. Как будто и не соображал, что делаю, не думал.

– Правильно, – важно кивнул Дулат, – так и должно быть. Хорошо, что Махмудик успел тебя чуть-чуть… Совсем чуть-чуть. И ты, это… лучше не думай, – он засмеялся, а потом вытянул вверх указательный палец, словно собираясь сказать что-то очень важное, – лучше не думай вообще. Понял?

– Нет, – честно признался Игорь.

Дулат цыкнул языком и вздохнул.

– Жарайды[32], объясню. Вот ты, ты чем думаешь?

– М-м-м… мозгом, – недоуменно ответил Игорь.

– Ага. А ты видел мозг? На картинках видел? Он же весь сморщенный, будто червивый. Как гнилое яблоко. А душа-то в теле. Телу и верь. Оно в настоящем.

– Что значит – в настоящем? – не понял Игорь.

– Ну сейчас, здесь и сейчас. Это умом ты думаешь, что машину осенью купишь, или вспоминаешь, как в школе у тебя Саня Гудок деньги отбирал…

Игорь побледнел и открыл было рот, но Дулат жестом остановил его.

– Телу верь, говорю. Понял? Тело в прошлое не вернуть и в будущее не перенести. Вот оно. Всегда сейчас, всегда здесь. Его не обманешь. И оно тебя не обманет. Знаешь, есть у вас, у орысов, хорошее слово – наитие?

– Ну да, наитие… озарение, – кивнул Игорь. – Это так говорят, когда Бог – ну или там космос – подсказывает нужную мысль.

– Э, орыс, кто говорит? – повысил голос Дулат. – Че ты других слушаешь? Ты на него сам посмотри, глазами. Телом то есть. Слово-то твое, русское. Что видишь?

– Ну наитие – от слова «найти», «находить», судя по всему…

– Да. Вот я и говорю тебе: находись. Тебе он – Он! – подсказывает только тогда, когда ты тут находишься. Понял? Когда ты не в облаках там где-то витаешь с мыслями своими, а вот прям здесь и сейчас. Думай меньше, а делай больше. Телу своему доверяй. Вот и все наитие.

– Так что случилось-то со мной? – спросил Игорь, начиная раздражаться.

– Наитие! – сказал Дулат и захохотал. – Случилось на-и-ти-е!

– Ну ладно, – кивнул Игорь, – ну, допустим, это наитие – то, что я вдруг решился Дину увести. А почему пули медленно летали? И почему Чингис нас не видел?

– А это уже не ко мне вопрос, – хитро прищурился Дулат, – это вот к Нему!

И он ткнул пальцем в небо.

– И вообще, это не те вопросы, которые тебе задавать следует. Главный вопрос: зачем ты здесь, в мире этом. И один ответ на него ты уже получил.

Друг за другом в траве заводились сверчки, и казалось, что этот стрекот создается самим дрожащим вокруг них воздухом.

– Чингиса не жалко вам? – спросил Игорь. – Он же, получается, брат ваш.

– Знаешь, в чем главная вселенская справедливость? – вздохнув, ответил Дулат. – В том, что любой проступок должен быть наказан. И в то же время любой проступок может быть прощен. Вот и все. Таков закон и таков приговор – всегда и во всех случаях.

Из окна дома выглянул Махмудик и крикнул:

– Чай готов! Мама зовет!

– Иди, чаю попей, – предложил Дулат. – А я еще здесь посижу, воздухом подышу. Давай, орыс, сау бол[33].

* * *

Еркебулан еще вчера забрал, наконец, свою машину из ремонта и вызвался отвезти Игоря в город. Бану наготовила им в дорогу закусок. Игорь не хотел долгих проводов, поэтому предложил отправиться в путь рано утром.

Но утром у дома собралась половина аула.

– У нас вести расходятся быстро, – смеялся Еркебулан.

Люди хлопали Игоря по спине, засовывали в багажник старенькой «семерки» Еркебулана гостинцы, давали напутствия. Улыбался во все свои золотые зубы Валера, рассказывая соседям новые подробности о том, как они с Игорем толкали автобус. Заглянул Нуржан, торопливо обнял и сразу уехал на тракторе по своим делам. Не пришли Имангалиевы, но Игорь и не ожидал их увидеть, они успели попрощаться вчера. Интервью у Махмудика он, правда, так и не взял, но в этом уже и не было необходимости. А вот Алуу ему увидеть хотелось.

– Давай заедем к ней, – попросил он Еркебулана.

– Да без проблем.

Водил Еркебулан хорошо: не дергался, не тормозил резко, все движения были выверенными и точными. В машине пахло шерстью и по́том, но от этого становилось даже как-то уютно. Игорь подумал, что, наверное, здесь было бы приятно вздремнуть на заднем сиденье, укутавшись в плед, и особенно во время дождя.

– Иди прощайся, – сказал Еркебулан, притормозив у дома Алуы. – Я тебя здесь подожду.

Игорь постучал, и дверь сразу открылась. Алуа явно только недавно проснулась. Волосы были спутаны, рубашка накинута второпях.

– Проходите, я сейчас, – попросила она и ускользнула в глубину дома.

Игорь пошел на кухню – дорогу он знал, – уселся там на краешек табуретки. На стене тикали часы. Мерно жужжал низкий широкий холодильник.

– Ну вот. – Алуа проскочила мимо него к плите, включила газ, поставила чайник. Теперь у нее была коса – длинная, тяжелая.

– Я ненадолго, – кашлянув, сказал Игорь. – Хотел до свиданья сказать. Уезжаю. Меня снаружи Еркебулан ждет.

– Что ж, – улыбнулась Алуа. – Будет время и желание – заглядывайте к нам, будем рады.

– Я тоже буду рад, – согласился Игорь.

Чайник присвистывал. Игорь крутил пальцем по шершавому узору на скатерти.

– А почему вы с Аманбеком не уехали, не поговорили даже с ним? – поднял он глаза.

– Знаете, – Алуа подошла к окну, выглянула наружу. – Он хороший человек. Но ведь… Не знаю, как сказать. Это как качели. Мир такой. Сначала в одну сторону качнется, потом в другую. Аманбек меня подвел в прошлом. А сейчас выручил, спас. И теперь все хорошо, все стало на свои места.

– И как же вы… дальше?

– А как? Как жила все эти годы, так и буду жить, – Алуа обернулась к нему и улыбнулась. – Да вы не переживайте. Помните, что с вами тогда произошло, когда Махмудик на кобызе играл? Вот я для этого и живу. А Аманбек… Аманбек – это совсем другое.

Перед тем как уйти, Игорь обнял ее, и они несколько секунд стояли замерев.

– Прощайте, – сказал он и вышел из дома.

* * *

Ладони у Еркебулана были жесткие, широкие, с короткими пальцами. Они крепко обхватывали руль, практически сливаясь с ним в единый сложный каркас.

– Чувствую, что в этот раз будет девочка, – признался он Игорю, не отрывая взгляда от дороги. – Ну и отлично. Помогать Бану будет. Два пацана и девчонка – хорошая компания. И уж я все сделаю, чтобы они в людей выросли. А в ауле или в городе – неважно. Человек везде выживет, если захочет.

Дорога была ухабистой, неровной, поэтому ехали медленно, объезжая самые страшные ямы. Небо заволокло серебристыми плотными облаками. Говорить уже ни о чем не хотелось. Еркебулан тихонько включил музыку.