СВО. Из 200 в 300 и 500 (Второе рождение "разбойника" Женьки) - Михаил Востриков

Учебный центр с полигоном в Донецке был тот ещё похмелятор. Да и курению в привычной дозе — пачка сигарет в день, он не способствовал.

— Ни шагу назад — за нами морг! — так говорил им инструктор.

С утра до ночи он тренировал Женьку со товарищи в условиях, максимально приближенных к боевым: патроны без счета, полная выкладка, имитация мин, танковый огонь и кружащие в небе БПЛА. Эхо разрывов с непривычки прижимало к земле. Мушка на автомате прыгала как ненормальная и никак не хотела заходить в прорезь целика.

«Когда держите ствол, локти должны быть максимально прижаты, иначе получите пулю прямо в сустав! Стойка фронтальная, корпусом к противнику, ноги слегка согнуты в коленях, как у сумоистов. При перемещении автомат держим за пистолетную рукоять! Нет! Сначала прячемся, и только потом выглядываем и ведем огонь!»

Ещё учили ходить по карте из телефона, связи по рации и другим премудростям военного дела. И так каждый день с перерывом на приём пищи и ночной сон. Не до телевизора и пустых разговоров. До подушки бы голову донести…

И через некоторое время Женька заметил, что ему начали сниться обычные сны, а не уже давно привычные кошмары и ужасы. Как в детстве — цветные и добрые сны. Ушла из мозгов водочная хмарь, которая висела там много лет и надежно блокировала простые человеческие чувства — наслаждение природой, дружбу, любовь.

О любви

(лирическое отступление)

Со своей первой женой — украинкой Русланой, жгучей брюнеткой с огромным бюстом, младше его на два года, Женька познакомился в общаге одного серьёзного технического московского института, на рабфак которого после армии, его кое-как с его троечным аттестатом засунул брат. Проблема была в московской прописке. Институт давал временную, но только на год, вдруг, выгонят. А брат договорился, чтобы Женьке в паспорте поставили штамп на шесть лет, то есть на весь срок обучения. Кроме того, брат, женившись на москвичке, ушёл жить к ней и оставил Женьке в общаге свою аспирантскую комнату на одного, в отдельном блоке, с небольшой кухней, санузлом, душем, хорошей мебелью и с прямым московским телефоном. Считай, полноценную однокомнатную квартиру. Брат в общаге был в авторитете, долгое время подвизался председателем студсовета, поэтому многое мог. Ещё и денег дал — подъёмные и на прибарахлиться после армии.

Получив во владение такие несметные сокровища, Женька тут же устроил кастинг общагинских девиц, не желающих тесниться в своих комнатах на четверых-шестерых, но бывших не против делить койку с симпатичным парнем с деньгами и связями в отдельном помещении. Кастинг выиграла красавица Руслана. Казалось бы, всё есть! Живи! Учись! Наслаждайся Москвой и молодой горячей тёлкой!

Но не тут-то было. Женька прогадил весь данный ему ресурс очень быстро. Это же надо было учиться, а учиться не хотелось, и после первой же сессии его отчислили по неуспеваемости и, соответственно, выгнали из институтской общаги, несмотря на прописку. К тому же Руслана забеременела.

Она благоразумно оформила академический отпуск в связи с рождением дочки и поехали молодые родители к родителям жены в маленький украинский городок, где все говорили по-молдавски, граница была совсем рядом.

Встретили их там по-хорошему — сыграли богатую свадьбу, отдали во владение половину большого дома, пообещали любую помощь, деньги… тесть был господарем и большим тружеником. Но очень скоро, Женька, ни с кем не попрощавшись, утром, когда все ещё спали, по заборчикам, с одной сумкой, прибежал на вокзал и убыл в свой далёкий и холодный Новосибирск. А кому из новых родственников уже был должен, всем простил, добрый человек.

— Здрасте ма, па, я приехал, буду теперь у вас жить!

СССР уже накрылся, пошли границы, таможни и выбросив свой паспорт Женька получил в новосибирской ментовке новый, чистый, где не было никаких сведений ни о московской прописке, ни о браке на Украине, ни о дочке Леночке, оставшейся с мамой там же. Через двадцать лет дочка нашла его в соцсетях — молодая красивая ухоженная киевлянка. Всё у них с мамой было хорошо, но сама мама общаться с Женькой категорически отказалась.

Через несколько лет, Женька познакомился в Интернете со своей землячкой Наташей. Настоящей коренной сибирячкой — самостоятельной, умной, деловой, хваткой, но доброй и любящей женщиной с собственной квартирой и родителями в деревне. И у них родился сын Юрочка, который не стал ждать, когда мама с папой распишутся, а взял и родился в положенный ему срок. Через семь лет Юрочка пошёл в школу, а его папка Женька пошёл нах, променяв семейный уют на водку. Наташа свой выбор сделала, твёрдо сказав «нет!».

200

Провоевал Женька недолго, говорить не о чем. В первом же боевом выходе в составе штурмовой группы он честно бежал вперёд, стрелял из автомата, правда, с неизвестным ему результатом, и вдруг…

… какая-то гнусно жужжащая летучая тварь сбросила с неба мину прямо ему под ноги. И всё, темнота и покой!

Но Бог Женьку опять спас, кто же ещё, это он спасает и хранит всех дураков и пьяниц! Правда, потом Женьке рассказали про какого-то совершенно безбашенного чернокожего, лупоглазого и с вывернутыми губами мотоциклиста африканской национальности, который вывез его с поля боя на своём грязном по уши мотоцикле с площадкой для тела вместо люльки, под плотным обстрелом, как заяц петляя между кочками на огромной скорости. Но кто это был и где его теперь искать? Может Чёрный Ангел Господень… есть же, наверное, и такие?

— Этот уже «двухсотый», зря старался, земеля, пульса нет, умер в дороге, бывает, — устало вытирая лоб салфеткой, сказал мотоциклисту военфельдшер на точке эвакуации в «жёлтой» зоне, — Давай, вези его в морг, отвоевался чувак!

Ну что, поехали в морг!

Из 200 в 300

Когда Женьку привезли морг, он слегка застонал. И военный божедом с мятыми сержантскими лычками тот стон услышал и, мгновенно, передал Женьку врачам. Они такие, эти военные божедомы, взрыв не услышат, ибо всегда пьяны, а тихий шелест воздуха из груди вдруг ожившего бойца, пожалуйста.

Не убил Женьку до конца осколок той мины. Помешал осколку хиленький нательный крестик из алюминия, который на шею сына когда-то повесила мама Аня, весь теперь смятый и как пожёванный, но, буквально, на самую малость изменивший заведомо смертельную траекторию прямиком в сердце и скорость полёта острой железки.

Не такой уж, кстати, и редкий случай на