Таёжный, до востребования - Наталья Владимировна Елецкая

– Не помешал? – спросил он будничным тоном, словно ничего не произошло.

– Не помешали, – ответила я, справившись с удивлением. – Хотите чаю?

– Хочу, – ответил Вахидов и сел рядом.

Я налила еще одну чашку, которую всегда держала на столе на случай, если во время чаепития заглянет кто-то из соседок, и поставила перед ним. Придвинула тарелку с печеньем.

– Угощайтесь.

Вахидов взял овсяное печенье, обмакнул в чай и надкусил.

– О, да оно мягкое, совсем свежее! Где вы его достали?

– В булочной. Повезло, обычно оно каменное.

А это не нужно размачивать.

Я даже не пыталась угадать, зачем он пришел: версий не было, ни одной. Странно, но никаких эмоций я тоже не испытывала, хотя радость была бы вполне уместна, учитывая, что я весьма болезненно переживала наш разрыв.

Все мои мысли занимала Снежана, на остальные раздражители я не реагировала.

– Зоя, это правда, что вы хотите взять девочку из интерната? – неожиданно спросил Вахидов.

– Правда. Но откуда вы узнали? Я не говорила никому, кроме… Нина! Я ведь просила ее…

– Я не от Нины узнал.

– А от кого?

– Разве это так важно?

– Да, важно! Ничего ни от кого нельзя скрыть. Что за поселок такой? Все друг за другом следят, а потом обсуждают – кто, что и как, словно заняться больше нечем.

– Да вы не особенно и скрывали. Во всяком случае, на консультацию в отдел опеки сходили вполне открыто. А вчера на весь день отпросились с работы, чтобы съездить в здравотдел, хотя вас туда не вызывали. Как видите, я немножко Шерлок Холмс, – анестезиолог улыбнулся.

– Ну хорошо. Я действительно решила взять ребенка из интерната. Что дальше?

Я понимала, что веду себя некрасиво, особенно если Вахидов пришел с целью наладить прежние отношения. Но нервы у меня определенно расшатались; я с трудом концентрировалась даже на работе, не говоря о бытовых вещах. Долго так продолжаться не могло; я боялась, что совершу врачебную ошибку или переругаюсь со всеми, кто решит задать мне вопрос более личный, нежели дежурное «Как дела?».

– Зоя, во-первых, я хочу извиниться за свое поведение, – сказал Вахидов, подтверждая мое предположение о цели его визита. – Я не должен был так реагировать на… – Он запнулся. – На ту сцену… и вести себя, словно вы меня обидели. Кто бы ни был инициатором объяснения, свидетелем которого я стал, это исключительно ваше личное дело. Сам не понимаю, что на меня нашло. Иногда я веду себя очень глупо. Надеюсь, вы меня простите.

– Извинения принимаются.

– Хорошо. Во-вторых, я хочу вам помочь.

– С удочерением? – уточнила я, почему-то подумав, что у него есть связи в органах опеки и именно таким образом он узнал о моем намерении.

– Да. Вы ведь всерьез это решили?

– Еще как всерьез.

Вахидов вгляделся в мое осунувшееся, бледное лицо с темными кругами под глазами (в последнее время я из-за этого избегала смотреться в зеркало) и осторожно заметил:

– Боюсь, вы не осознаете всей масштабности последствий этого решения.

– Возможно. Но одно я знаю точно: пока Снежана не со мной, я не смогу спокойно жить.

Вахидов кивнул, словно мой ответ его удовлетворил.

– Единственная причина, по которой вам будет отказано в удочерении, заключается в жилищных условиях. Претендовать на их улучшение в ближайшей перспективе вы не можете, а значит, шансы забрать Снежану из интерната практически равны нулю.

– Зачем вы говорите то, что я и без вас отлично знаю?

Мой голос дрогнул, в глазах привычно защипало от слез.

– Затем, что я подвожу к главному.

Вахидов достал из кармана сложенный пополам листок и протянул мне.

– Что это?

– Прочтите.

Я развернула листок. В глаза мне бросилось отпечатанное заглавными буквами слово «ОРДЕР». Я пробежала текст глазами и воскликнула:

– Рустам! Вам дают квартиру? Поздравляю!

– Спасибо, – сдержанно ответил Вахидов. – Дом стоит недалеко от станции Карабула, до стационара почти полчаса пешком. Но он совсем новый, строители неделю назад его сдали. И в квартире не одна, а две комнаты – правда, крошечные, зато отдельные. Из окон виден лес, а поездов почти не слышно. Я, честно говоря, не ожидал так быстро ордер получить. Фаина Кузьминична посодействовала.

– Вы заслужили. Я за вас очень рада!

– Спасибо, – повторил Вахидов и пристально на меня посмотрел. – Вы догадываетесь, зачем я показал вам ордер?

– Не… нет… – Я поспешно положила бумагу на стол, словно от нее исходила опасность.

– Я предлагаю вам выйти за меня замуж – фиктивно, конечно, – и прописаться в этой квартире. Таким образом вы получите не только жилплощадь, но и статус замужней женщины и вам гарантированно отдадут девочку.

Я смотрела на Вахидова, потеряв дар речи. Я пыталась осознать смысл его предложения, но у меня не получалось. Мысли скакали в голове, словно каучуковые мячики.

– Зоя, скажите что-нибудь. А то мы так до ночи просидим, – пошутил Вахидов, хотя его лицо было как никогда серьезным.

– Я не знаю, что сказать. Если вы меня разыгрываете…

– Разумеется, нет.

– Но зачем это вам? Брак, к тому же фиктивный… да еще прописывать не только меня, но и ребенка, которого вы в глаза не видели. Если вы делаете это для того, чтобы загладить свою вину…

– Это какая должна быть вина, чтобы заглаживать ее таким масштабным способом?

– Ну тогда я совершенно не понимаю…

– Мотив не важен. Важен только ваш ответ. Согласны вы или нет.

Постепенно до меня начало доходить, что Вахидов предлагает выход, который я безуспешно пыталась найти. Зарегистрировавшись с ним и прописавшись на его жилплощади, я действительно смогу забрать Снежану из интерната.

Фиктивный брак. Словосочетание было неприятным – острым, словно осколок стекла. В самом этом выражении заключалось нечто оскорбительное. Словно женщина, которой предложили подобный союз, не заслуживала большего.

Я отбросила эту мысль как ненужную. Ничего обидного в предложении Вахидова не было. Наоборот, он поступал благородно. Обретая желаемое, я в то же время оставалась свободной.

Однако было слишком много «если», чтобы я могла вот так, с ходу, принять его предложение.

– Но если вы встретите женщину, на которой захотите жениться уже по-настоящему?

– Тогда мы разведемся. Учитывая отсутствие общих детей – Снежана ведь будет только вашей дочерью, – разведут нас быстро. В любом случае мы заключим брак ненадолго. На год, максимум на два, а потом вы сможете претендовать на собственное жилье. Если, конечно, останетесь в Таёжном, а не решите переехать в Богучаны или в более крупный райцентр.

– Вы всё продумали, да?

– Разумеется. В таких серьезных вопросах мелочей не бывает. Так что,