Отель одиноких сердец - Хезер О’Нил
Еще она им предложила взять с собой в приют фруктовый торт и чемодан, набитый старыми игрушечными плюшевыми мишками. Пьеро и Роза отправились обратно по улице как престарелая пара, магическим заклинанием ведьмы обращенная в детей. По дороге домой снежинки падали им на головы и плечи.
– Она была очень милой, как ты считаешь? – спросил Пьеро, когда они шли по улице. – Или, может быть, слишком милой?
– Мне кажется, она печальна, потому что никогда не влюблялась. Хотя ей нечего беспокоиться, потому что любви нет.
– Откуда ты знаешь?
Роза смахнула снежинку с ресницы и подняла голову, желая поймать другую языком. Пьеро вытянул руку, чтобы ему на ладонь тоже упали снежинки.
– Я читала один русский роман, – ответила она, бросив взгляд на Пьеро. – У русских на все есть ответ, потому что зимы у них очень долгие. Оттого они такие вдумчивые.
– Как случилось, что ты так много знаешь? – спросил ее Пьеро.
Одной из причин, почему Розе и впрямь нравился Пьеро, была его способность очень быстро схватывать то, о чем она говорила. Она сбилась бы со счета, решив сосчитать, сколько раз в ответ на ее особенно умные слова монахини в приюте говорили, что надо бы подумать над тем, чтобы сделать ей лоботомию.
Они прошли мимо рекламного стенда, на котором несколько наклеенных плакатов извещали о представлении, которое скоро должно было состояться в центре города.
Там были парижские танцовщицы канкана. Там была группа отбивающих чечетку танцоров из Польши. Там были воздушные гимнасты из Болгарии. Там была акробатка, утверждавшая, что она сама прислала себя в ящике из Германии. Там был «Оркестр белых летучих мышей» из России. Там была группа украинцев, стреляющих в себя из пушек. Там был русский блошиный цирк. Мужчина с развесистыми усами в меховой шапке кричал на крошечных блошек. Он перевез их через океан в чемодане с роскошной подкладкой. Каждой блохе полагалась отдельная спичечная коробка для сна. Пьеро и Роза решили, что, если бы у них было немного денег, они пошли бы посмотреть это представление.
– Мне бы тоже хотелось создать собственное шоу, – после паузы заметила Роза. – Я разыщу всех в мире клоунов, заберу их из всех цирков, где они работают, и сделаю так, что они будут выступать в моем. А еще я найду самых-самых печальных клоунов. Мне понадобится кто-то, кто умеет кататься на велосипеде.
– Ну да. Тогда тебе нужно найти такого клоуна, который бы постоянно падал отовсюду и плакал.
В трамвае Роза вынула из кармана кусочек бумаги и огрызок карандаша. Листок она положила на сиденье между собой и Пьеро. И стала записывать все, что только что ему говорила.
– Мы сможем разъезжать по разным городам, о нас узнают во всем мире. Про нас станут писать всякие истории в газетах.
Пьеро выглядел заинтригованным. Он всегда жил только настоящим моментом, ему никогда не приходило в голову заглядывать в будущее. А Роза всегда смотрела далеко вперед.
– А наше выступление мы оставим на самый конец, – заявила она. – Давай сделаем огромную луну и будем вместе под ней танцевать.
– А если луна свалится нам на головы и убьет нас?
– Мы ее подвесим на очень прочных веревках.
– А как это представление будет называться?
Некоторое время Роза пристально смотрела на Пьеро. Потом перевела взгляд на свою бумажку, что-то на ней нацарапала и показала ему. Вверху листка печатными буквами было написано: ФЕЕРИЯ СНЕЖНОЙ СОСУЛЬКИ.
– Ну как тебе?
– Много клоунов, да?
– Все, кого сможем найти.
Они знали, что вместе у них работа спорится. Теплый, как святая вода, растаявший снег капал с шапки Розы ей на нос.
– Если у тебя хорошее шоу, ты с ним путешествуешь по всему миру. Можешь себе такое представить? – спросила она. – Укладываем все наши приспособления в поезда и на корабли и отправляемся в самые замечательные уголки мира.
– Мне никогда такое в голову не приходило. Какая чудесная мысль!
Пьеро какое-то время сидел, пытаясь принять к сведению эту новость. Он считал, что Розины мечты просто восхитительны.
– Но ведь это потребует огромной работы, – сказал Пьеро. – Я лично считаю себя очень ленивым человеком.
– Знаешь, мой дорогой, лениться сможешь, когда будешь лежать в гробу.
Трамвай остановился на их остановке, они сошли по ступенькам на тротуар, а потом вернулись на дорогу. Все вокруг укрывал снег. Они через поле направились к приюту. Верхний слой снега уже слегка затвердел и похрустывал под ногами, как корочка десерта крем-брюле, которого им в жизни не доводилось пробовать.
– Мне нравится, когда ты называешь меня «мой дорогой», – сказал Пьеро.
– Неужели?
– Ну да. Просто удивительно, как сильно мне это нравится.
– А почему тогда ты мне в ответ не скажешь что-нибудь в том же духе?
– Ладно… хорошо… как ты сегодня… любимая?
Они оба захихикали.
– Ну и что? Как ты теперь себя чувствуешь?
– Хорошо, очень хорошо.
– Правда?
– Да.
– Любимая.
– Дорогой.
– Любимая.
– Дорогой.
Они смолкли, глядя друг на друга. Снежинки летели вниз и падали им на нос, на губы, таяли на лице и румянили им щеки.
– Любимая.
– Дорогой.
Их губы блестели, алели и манили Розу и Пьеро друг к другу. Вот так в тринадцать лет они дали друг другу брачный обет.
Весной они продолжали походы в город. Все, что раньше им представлялось белой страницей, начинало обретать цвет. Распускавшиеся цветы были как нижнее белье, сорванное порывом ветра с веревок. С чугунных ворот свешивались орхидеи, как девушки в нижних юбках, спрашивавшие почтальонов, нет ли для них писем. Они ходили в город до осени, когда листья на деревьях стали как цветастые обертки для сладостей, как память о чудесных летних деньках.
Роза и Пьеро давали представления во всех значительных домах Монреаля. Они совершенно свободно говорили на двух языках и потому играли как перед зрителями, говорившими по-французски, так и перед англоговорящей аудиторией. Монреаль был самым восхитительным городом в мире. Ему хотелось
