Циньен - Александр Юрьевич Сегень

— Учись, Лю Жэньцзин, как должен вышагивать благородный муж, исполненный достоинства и чувства собственной правоты, — промолвил Конфуций, у которого неплохо получалось подражать походке Ли Ханьцзюня.

Ронг вышагивал просто и естественно, а Лю никак не мог справиться со своей дерганой, взволнованной походкой.

Все четверо вошли в парк, где их встречали двое лакеев. Ли Ханьцзюнь остановился, пропуская вперед Ронга. Тигренок обратился к лакеям по-французски:

— Добрый вечер! Этот человек — Ли Ханьцзюнь, самый богатый предприниматель и меценат в Шанхае. Помогал деньгами белому движению. Мы — его братья. Мы приглашены господином консулом Гроссе участвовать в празднествах по случаю двадцатилетия его деятельности в Шанхае.

Лакеи, из бывших солдат белой армии, с полупоклоном показали жестами, что гости могут пройти. Ли Ханьцзюнь, Ронг, Мин и Лю вошли в парк, на ходу надевая: Ли Ханьцзюнь — маску сердитого черного лица, Ронг — озорного и совсем незлобного тигра, Лю — зеленого болотного чудища, а Мин так и не снимал маски, надетой еще на мосту.

— Здорово! Прошли как по маслу! Что ты им сказал, Мяо Ронг?

— Что все мы друзья самого Ленина.

— Не ври, скажи правду, — не отставал от Ронга Лю Жэньцзин.

— Я просто знаю одно заветное русское слово, но тебе не скажу.

— Скажи!

— Только за очень большие деньги.

— Это не по-коммунистически!

Арнольд Гроссе, в костюме китайского воина, но без маски, с подозрительностью глянул на новоприбывших китайцев.

— Вот этот тоже принимал участие во вчерашней потасовке на рыночной площади, — заметил его Мин.

— Держитесь от него подальше, — приказал Ли Ханьцзюнь. — А вон тот господин — генерал Донской.

— Вон тот? — взвился Книжный Червь. — Самый наш отъявленный классовый враг!

Официант подошел к новым китайским гостям с подносом, все четверо взяли по бокалу, стали отпивать. Ли Ханьцзюнь и тут встрял со своими наставлениями:

— И смотрите не напивайтесь! Если захотите, я потом вам выкачу выпивона на любой вкус, хоть обпейтесь!

Ронг глубоко вздохнул и посмотрел на небо, озаренное полной луной:

— Взгляните, сегодня полнолуние!

Музыканты закончили «Канон» Пахельбеля и замерли. Гроссе обратился к публике, стараясь говорить как можно громче:

— А теперь, господа, внимание! На небе воссияла луна, и все мы готовы встретить царицу бала, богиню луны — несравненную Чан Э!

Музыканты немного замешкались и заиграли «Марш пышных церемоний» Элгара. На здании выключилась иллюминация, и все остальное электричество погасло. Вдруг вспыхнул прожектор, озаряя лестницу в одном из углов парка, которая доселе не была видна.

Наверху лестницы стояла Чан Э, богиня луны, а точнее — Елизавета Александровна Донская в своем костюме, который она примеряла накануне утром.

В небо с хлопками и треском вновь взвились фейерверки. Ли начала торжественно и неспешно спускаться по лестнице. Все стали ей рукоплескать, а генерал Донской обратился к балу-маскараду со своей речью:

— У богини луны есть жених. Самый лучший охотник в Китае, по имени И. Сейчас он сделает выстрел из своего лука, поразит стрелой бога зла, и богиня луны сойдет своими ножками на землю.

В одном из окон консульства появилась Ландышева, она вывесила наружу поясной портрет Ленина и удалилась. Портрет нарисован был кое-как, но видно, что это Ленин.

Донской продолжал:

— Перед нами демон зла, разрушитель космического и социального равновесия Гунгун.

При виде портрета Лю Жэньцзин рассердился:

— Подождите, это же Ленин! Ну, я им сейчас!..

Но Ли Ханьцзюнь схватил его за широкий шелковый рукав:

— Это не Ленин, а Гунгун. Терпение, друг мой, терпение!

Охотник И взял свой лук, вставил стрелу, натянул тетиву, прицелился и выстрелил. Он оказался хорошим стрелком — стрела вонзилась Ленину прямо в грудь. Все закричали от восторга, захлопали в ладоши. Все, кроме Ли Ханьцзюня, Ронга, Мина и Лю.

— Я не буду хлопать!

— Ни за что!

— На нас уже косо смотрят.

— Ну и пусть.

— Ронг, ты чего замер, как окаменевший янтарь? Эй, приятель!

Ронг стоял, слегка разинув рот под тигриной маской, закрывающей его лицо как раз до рта. Он застыл, глядя на Чан Э, которая медленно спускалась с лестницы и ступала на землю. Донской подал ей руку и повел к охотнику И. Охотник принял богиню луны и стал танцевать с ней.

— Я не заказывала себе никакого жениха, — сказала Чан Э.

— А я вот возьми и появись! — ответил охотник.

— Охотник И... А вы знаете, что, согласно китайской мифологии, Чан Э приняла снадобье бессмертия и унеслась на луну, поскольку охотник И надоел ей хуже горькой редьки?

— Обещаю вам, что я не надоем.

Музыканты закончили играть Элгара.

— Пустите меня, охотник И, музыка кончилась, — сказала Чан Э и вырвалась из рук Трубецкого.

— Прошу вас еще один танец! — воскликнул охотник И, в восхищении перед красотой богини луны в ее великолепном облачении. Но музыканты, взяв совсем небольшую паузу, заиграли вальс Штрауса «На прекрасном голубом Дунае».

Чан Э стремительно подошла к первому попавшемуся гостю в маске смешного тигра, взяла его за руку, увлекла в танец.

— Что же вы, охотник И, не удержали свою добычу? — подойдя к Трубецкому, с укоризной спросил Донской. И оба они, генерал и полковник, стали смотреть, как прекрасная богиня луны вальсирует со своим новым избранником, а по ее примеру дамы стали сами приглашать кавалеров.

Все вокруг наполнилось кружением вальса.

— Эта богиня луны на самом деле — дочка генерала Донского, — оповестил своих товарищей Ли Ханьцзюнь.

— Нашего заклятого классового врага! — воскликнул Книжный Червь.

— В программе нашей партии пока еще ничего не сказано про то, можно ли танцевать вальс с дочерьми классовых врагов, — усмехнулся Ли Ханьцзюнь.

— Предложу завтра же это вписать, — не унимался Лю Жэньцзин.

— А проводить коммунистический съезд в доме классового врага можно? — смеялся молодой богач. — А в компании классового врага приезжать на бал-маскарад к классовым врагам? Ну, что молчишь, Червячок?

А тем временем Тигренок Ронг продолжал вальсировать с богиней луны, зачарованно глядя на нее.

— Что вы так смотрите на меня, тигр? — вскинула бровь Чан Э, спрашивая его по-русски. — Эй, скажите хоть что-нибудь!

Он понял, что она вызывает его к разговору, но не знал, что сказать.

— Ну же! Не то я не стану с вами