Гамбит дождября - Андрей Люмнов

который не думать о том, что скрывает халат. Но сначала — вода для душа. Её душа. Вчера он наполнил бак тайком, пока она спала. Сегодня... Сегодня она проснётся от шума вёдер. Или не проснётся? Он замер у двери, прислушиваясь к её ровному дыханию. Дождь за окном стих до шёпота.

Внизу, в прохладе пустого холла, Артём потянулся к вёдрам у колодца. Металл был ледяным. «Ты первая женщина за девять лет, которая... не вызывает отторжения». Мысль звучала громко, навязчиво. Он резко дёрнул ворот — ведро с глухим плеском нырнуло в темноту. Какая разница? Завтра, послезавтра дождь кончится. Она уедет. Вернётся к своим клиентам, бизнес-ланчам, городу. А он останется с шахматным глобусом и воспоминанием о психологе в халате, с которой они играли в боулинг клубками нитей.

Он зачерпнул ведро из бака на кухне и услышал шаги наверху, обернулся. Марина стояла на лестнице, с растрёпанными волосами, глаза ещё сонные, но взгляд пристальный.

— Уже пора? — её голос был хрипловатым от сна.

— Сейчас воды принесу, — ответил он, стараясь не смотреть на неё. — Примешь душ, взбодришься.

— Одна? А ты? — уточнила она, спускаясь. Остановилась в шаге от него, рассматривая его большие ладони, напряжённые мышцы спины под тонкой тканью футболки. — С вёдрами помочь?

Она улыбнулась, и в этой утренней улыбке не было вчерашней игривости или вызова. Была... усталость? Или что-то ещё, что он не мог распознать. Артём молча протянул ей одно ведро. Их пальцы едва соприкоснулись.

Он посмотрел на неё и отлил из ведра половину.

— Осторожно — тяжелое, — предостерег он.

— Я сильная! — она взяла ведро. Её рука дрогнула под тяжестью, но удержала.

Она пошла к лестнице, неся ведро, стараясь не расплескать. Шёлковый халат был так короток и тонок, что не мог скрыть почти ничего. Артём смотрел ей вслед, сжимая рукоять второго ведра. «Не делай другим того...». Правило било обломками прошлого. Но дождь стучал по крыше всё тише, и вместе с водой он нёс наверх что-то новое, хрупкое и очень опасное. Но он пока не знал, что.

Марина стояла с ведром в ванной.

— А дальше что? — спросила она, услышав шаги Артёма.

Артём поднял и вылил своё ведро воды в бак, потом вылил ведро Марины.

— Пойду ещё принесу.

— Так много нужно?

— Ну эти вёдра по десять литров — с двадцатилитровыми по лестнице неудобно. Расход воды примерно 5–10 литров в минуту.

— Значит, хватит. Я всего минуту моюсь.

— Мне даже с секундомером стоять не нужно, чтобы понять, что ты лукавишь, — улыбнулся Артём. — Душ ты принимаешь минут десять. Вчера успела быстрее, торопилась смыть с себя платье.

Марина стояла и хлопала глазами, он развернулся и вышел.

Он зашёл в ванную с двумя вёдрами.

Марина стояла под струями воды, заканчивая смывать с себя мыло. Увидев его, выключила воду и рассмеялась.

— Я решила проверить, хватит ли мне воды и успею ли я до твоего возвращения!

— Хватило?

Она кивнула.

— И я почти успела, — она развела руками. Голая, мягкая, в каплях воды.

— Выглядишь как при первом своём появлении здесь — мокрой и взбудораженной.

— Так, хватит разглядывать своего психолога, лучше подай мне полотенце.

Он протянул ей полотенце, и пока она вытиралась, вылил вёдра в опустевший бак.

— А теперь ты прими душ, не зря же ты воду принёс?

— Надо полотенце принести. И во что переодеться.

— Возьми моё, — Марина протянула ему полотенце, снова обнажаясь. — В нём и походишь.

Он недоумённо посмотрел на неё.

— Да что? Будешь как Тарзан в набедренной повязке.

— Ну, ты хоть помыться мне позволишь в одиночестве?

— Ну если ты настаиваешь...

— Очень настаиваю.

Марина вышла. Артём снял одежду и шагнул под душ.

Когда он вышел, вытершись насухо и туго обмотанный полотенцем, чтобы случайно не свалилось, Марина уже ходила в клетчатой рубашке и юбке.

— Я схожу к себе, оденусь, встретимся на кухне через пять минут.

— Подожди, — остановила его Марина, — дай-ка тебя рассмотреть.

— А чего меня рассматривать? Я же не скульптура.

— Выйди в центр комнаты, — Марина схватила его за руку и повела на свет.

Её пальцы скользили по его плечам, мышцам спины, проверяли крепость бицепса.

— Ты зря стесняешься своего тела! — вынесла вердикт она. — Выглядишь как Геракл с единственным отличием.

— Каким?

— Ты — живой! И ты рядом.

— И я твой пациент, — напомнил Артём, — так что закончим обсуждение моей сексуальности.

— А про сексуальность я ничего не говорила! Ты уже сам себе придумал.

Она ткнула пальчиком ему в пресс.

— Когда я тебя вчера по волосам гладила, у меня внутри что-то щёлкнуло...

— Остеохондроз?

— Да не в этом смысле, дурак, — она ткнула его кулачком. — Нет, отношение переключилось. У меня так ни с кем не было. Ты — первый. Первый, кто меня не захотел с первого же намёка. И я понимаю, что со мной всё, по-прежнему, нормально. И с тобой всё нормально. Просто женщины делали тебе больно. Причём дважды, и второй раз по ещё не зажившему. И ты уже почти заживил эту рану, а я разбередила. Но я разбередила — я и залечу. Как специалист, не как девушка. Так что мы можем обниматься безо всякого сексуального подтекста.

Артём прижал её к себе так, что у неё внутри что-то хрустнуло.

— Ты меня сломаешь! — взмолилась она.

— Прости. От запаха твоих волос силу не рассчитал.

— А ты ещё и извращенец? У меня жирные грязные волосы, потому что шампуня у тебя нет.

— Так мыло же есть!

— Я так не могу...

— Ещё пара дней, и научишься, — рассмеялся он и разжал объятия. — Встречаемся через пять минут на кухне.

Марина ждала его на кухне.

— Ты зачем грязную майку надел?

— Это — другая. Просто такая же.

— А зачем тебе две одинаковых майки?

— Почему две? Десять. Купил по скидке. Зачем мне разные майки? Это же для меня как униформа. Я же живу на работе. Круглосуточно, круглогодично.

— Ты никуда не выезжаешь?

— Выезжаю, когда погода позволяет. В посёлок за продуктами.

— Когда дождь закончится, поедешь со мной в город? Посидим в кафе, сходим в театр.