Это - Фай Гогс
Я уже был на ногах, и ничего уже не могло меня остановить:
– Что я думаю?! Сейчас скажу, что я думаю! В семьдесят втором брали мы одну деревню в Сайгоне. Кругом пальба, взрывы и дерьмо; я кричу сержанту – сердж, мать твою, ты что, совсем на хрен ослеп?! Не видишь, что это сраный детский садик?! Бросай гребанную гранату в окно, а не то все ублюдки мигом разбегутся!!! Оборачиваюсь к сержанту – а у того уже башки нет; все кишки наружу; кровищ-щ-щи – гребанный фонтан!!!
И чтобы наглядно проиллюстрировать свой брутальный очерк, я схватил булку и, насадив на палец, сбил ее ударом другой руки – да так удачно, что она попала прямехонько капитану в суп! Тот в ярости вскочил, и будьте уверены: весь его парадный мундир был равномерно покрыт останками морских гадов!
И тут мы все услышали очень спокойный голос генерала:
– Мэлрой, голубчик, забери, пожалуйста, тарелку у мистера Стоуна. Стефани и ты, Роберт, проводите мистера Стоуна до ворот и проследите, чтобы его по дороге не загрызли собаки. Всего доброго, мистер Стоун!
Сопровождаемый моей взбешенной невестой, я быстро ретировался. Робби замыкал конвой. Генеральский стек, который я незаметно прихватил с тумбочки, чтобы отбиваться от собак, сразу мне пригодился, потому что отбиваться пришлось от Стеффи, которая гнала меня до самого входа в ее комнату, так и норовя врезать побольнее.
– Ты совсем кретин?! – завопила она, затолкнув меня внутрь (Роб остался стоять в коридоре на часах). – Не можешь помолчать полчаса? До свадьбы меньше недели… дай сюда! – Она изловчилась и отобрала у меня мое оружие. – Возьми уже себя в руки, а то придется справлять ее в Тихуане! И что мне тогда делать со всей этой вырвиглазной мутотенью?! – Она ткнула пальцем, указывая на кровать, заваленную всякими свадебными безделицами.
Посчитав это приглашением, я раскидал свертки и пакеты и улегся, взяв в руки «Таймс» с обведенным объявлением про нашу свадьбу. О которой, если честно, уже начинал сожалеть.
– Тихуана? Отличная мысль, пупс, а объявление мы переделаем. Как тебе такое: «Счастливы сообщить, что свадьба мисс Стефании Марш и мистера Джозефа Стоуна состоится на муниципальном пляже «Поко Маргарита Чика Инстантаменте»[10], после коровника сразу налево. Скидка на начос 30%, если вы священник!»
Стеффи продолжала сверлить меня своими чудесными синими глазищами. Я подумал, что уже не помню, когда в последний раз она смеялась над моими шутками. Потом в уме всплыло мимолетнее выражение лица генерала перед тем, как мы покинули его кабинет. Это вызвало у меня легкий приступ паники, за которым…
«Ни слова больше! – сердито оборвут меня мои самые принципиальные читатели, ибо без труда раскусят этот дешевый трюк, используемый начинающими литераторами с целью унавоживания почвы перед тем, как ввести в сюжет веснушчатую деревенскую простушку, припрятанную ими на такой случай в сарае с разной буколической утварью. – Ты думаешь, что мы будем тут сидеть и безучастно наблюдать, как на наших глазах свершается гнусное клятвопреступление?!»
А я парирую, торжествуя в осознании своей правоты: «Неужели ради дюжины порнографических открыток из Лагуны Бич вы собираетесь ввергнуть меня в унизительный мезальянс с женщиной, которая запросто может скрутить в тугой бараний рог необузданные месопотамские орды? О-о-о! Как же вам сейчас должно быть стыдно!»
Моя победа была бы безоговорочной, если бы не одна деталь: никакой веснушчатой простушки не существовало и в помине! Погребальный звон венчального колокола все отчетливее звучал в моих ушах, и не оставалось ни одного…
«Письмо! Как ты умудрился забыть про письмо, олух?!» – мелькнула спасительная мысль.
– Слушай, хотел тебе кое-что показать. Вот, получил вчера.
Я достал из кармана куртки и протянул ей записку поверенного.
– «М-ра Джозефа Стоуна, живущего, согласно нашим сведениям, в Нью-Йорк Сити, просят связаться с м-ром Хьюиттом Келли, поверенным в делах миссис Джулии Елизаветы Стоун, оставившей этот мир 25 сентября 2023 года. Оглашение завещания состоится 1 октября 2023 года в Клермонте, округ Суррей, Вирджиния, в 5:30 пополудни». Что за птица, эта Джулия Стоун?
– Моя тетя.
– Впервые слышу, что у тебя есть тетя.
– И я должен туда поехать.
– Что?! За шесть дней до свадьбы? Ты с ума сошел? Забыл, что мы до сих пор так и не купили все эти дерьмовые фейерверки?
– Стеффи, родная, ты правда сейчас хочешь поговорить про фейерверки? Я, кстати, единственный из ее живых родных.
– И что с того? Ты никогда не вспоминал о том, что у тебя есть тетка, а теперь срываешься, бросаешь меня с этой кучей сам знаешь чего?
– Я никогда не говорил о ней, потому что у меня были причины. После смерти родителей она взяла меня к себе, воспитывала до десяти с половиной, а потом куда-то уехала и отдала меня в католическую школу в Питтсбурге. Я сильно обозлился на нее за это, а в четырнадцать сбежал оттуда, пристроился здесь и больше с ней не общался.
– Узнаю твой неповторимый стиль… Так где это, говоришь? – спросила Стеффи как-то подозрительно миролюбиво.
– Под Ричмондом.
– Ричмонд? Вроде недалеко… Не могу не задать тебе один вопрос по поводу твоей скопытившейся родственницы.
– Дай-ка угадаю… Сколько ей было? Любил ли я ее?
– Ты же знаешь, я не очень сентиментальна.
– Ага, генеральская дочь, как же… Так что там за вопрос?
– А сам-то как думаешь? – насмешливо поинтересовалась моя циничная красотка.
– Ну, ясное дело. У этой женщины одни деньги на уме. Да! Она была богата! Это ты хотела узнать?
– Вот, оказывается, какой ты у нас умный? Тогда посмотри на эти туфли и угадай: сколько они, по-твоему, стоят, а? Немного помогу тебе: выбери свое самое смелое предположение, а потом сразу умножь на восемьдесят! Теперь понимаешь, о чем я?
«В этой семье совсем свихнулись на обувной теме», – подумал я.
– Не раскатывай губу, детка. Все, что могло быть поделено, уже давно поделено между Господом и его друзьями. В христианском мире нет вообще никого, кто знал бы, что там идет дальше после «Отче наш…» и хотя бы раз не получил от нее за это чек на рождество.
– Ладно. Решено. Езжай и выясни, не припрятала ли она чего от этих обскурантов в своем ночном горшке. Но чтобы через
