Кочевые повести - Илья Одегов
– Вы в порядке? – Голос оказался вовсе не маминым, низким, хрипловатым.
Степаныч обернулся и увидел ее – все в том же петушке. У нее были светло-голубые, почти прозрачные глаза и по-зимнему загорелое обветренное лицо с тонкими, еле заметными сухими морщинками.
– Я… – сказал Степаныч и посмотрел на запястье. – Я, кажется, руку сломал.
По дороге в травмпункт они познакомились. Степаныч сидел совсем рядом с ней на заднем сиденье такси, и она первой протянула свою крепкую ладошку.
– Меня Тоня зовут. Антонина. А вас?
Степаныч неловко пожал ее ладошку здоровой рукой.
– Я Виктор Степанович. И давайте, Тоня, сразу на «ты».
– Не, я так не могу, вы все-таки…
– Ты, Тоня. Ты. Правда. Без обиняков. Ты ж мне жизнь практически спасла.
– Куда уж там, жизнь… – засмеялась Тоня. – Виктор Степаныч, да? Ладно, Степаныч, как хочешь. На «ты», так на «ты».
В травмпункте Степанычу быстро сделали рентген, нашли трещину и наскоро наложили гипс.
– Там в коридоре дочка ваша или внучка? – спросил молодой парень, обматывая руку Степаныча бинтом и рассыпая гипс, как муку.
– Дочка, – сказал Степаныч, нахмурившись.
5
Назар открыл дверь своим ключом, разулся и прошел на кухню. Абай полулежал на кухонном диванчике и хмуро потягивал чай из кисайки[35] с «огурцами». На подоконнике работал телевизор, но звук был отключен.
– Абай, брат, тебе не надоело, а? – спросил Назар, присаживаясь напротив. – Ну что ты за человек такой? Ты до конца жизни так сидеть будешь?
Абай не отвечал. В экране телевизора открывался и закрывался рот.
– Вставай, пойдем прогуляемся, – уже настойчивее продолжил Назар. – Хоть воздухом подышишь. А то сидишь здесь, как… не знаю кто. Ведь три года уже сидишь. Заплесневел весь.
– Перестань, Назеке, – сказал мягко Абай, – садись, давай чай пить. Я только что заварил – свежий, крепкий. Куда торопиться? Воздух хороший только там, где можно дышать свободно. Так что какая разница, здесь или на улице.
– Есть разница.
– Да, есть, – согласился Абай, – там холодный снег, а здесь горячий чай. Я однозначно предпочитаю второе. Так что наливай. Себе наливай и мне добавь. Какой смысл из дома выходить? Говорят же, больше того, что тебе дано, все равно не узнаешь. Я тебе рассказывал про мешок с зернами?
– Нет. Что за мешок?
– Да приснилось как-то… Точно не рассказывал? Ерунда, конечно, но я в последнее время часто этот сон вспоминаю. Будто бы стою я возле круглого стола, а передо мной все мудрецы мира – старые такие, белобородые, ясноглазые. Уже не помню, сколько их… И вот берут они два мешка – один полный, а другой пустой. Пустой мне дают. А сами начинают из полного мешка пригоршнями зерно доставать и зернышками на столе слова и фразы выкладывать. Смотрю я на это и понимаю, что каждое слово – золото, каждая фраза – откровение. А они пишут и сметают со стола зерна мне в мешок, пишут и сметают, пишут и сметают. И так до тех пор, пока их мешок не кончился, а мой не наполнился до краев. Стою я, уже один, а в руках мешок, в котором лежит вся мудрость мира. Представляешь? Вся мудрость мира у меня! Мешок тяжелый, руку тянет. И вот открываю я его – а там зерно.
– И что дальше? – спросил Назар.
– А что дальше? Все. Проснулся я.
Абай взял с подоконника пульт, и рот в телевизоре заговорил.
– …в том, чтобы создать общество неравнодушных людей, которые хотят построить успешный Казахстан. Процветание и благополучие – именно эту достойную цель озвучил на встрече…
Назар встал и выдернул шнур телевизора из сети.
– Сейчас проезжал мимо парка, там танки стоят… – сказал он. – Настоящие танки, новенькие такие… Это что, всегда здесь так?
– Я не знаю, Назар, – пожал плечами Абай, глядя в темный экран телевизора, – я ведь редко выхожу, сам видишь. Пока еда и вода в доме есть, мне идти куда-то незачем. Включи телевизор, будем новости смотреть. Может, что и про танки твои расскажут.
– Сам включи, – буркнул Назар. – А еды у тебя дома как раз нет. Я утром все шкафы обшарил, ничего не нашел. Одни консервы. Так что я пойду в магазин схожу. И как ты живешь так, не понимаю…
6
– Опять у нас двор не убирают, – заявила Алия. – Сегодня с утра дворник даже не вышел. Ты звонил в КСК[36]?
– Н-нет, – неуверенно ответил Данияр, вспоминая, что вроде должен был.
– Опять забыл? Я же тебя просила… – укоризненно проворчала Алия. – Почему я должна все время тебе напоминать?
– И что, каждое твое слово записывать, что ли? – раздраженно заметил Данияр, но тут же осекся, почуяв, что дело пахнет скандалом.
Алия была всегда сдержанной в эмоциях, но иногда вспыхивала неожиданно и начинала метать такие молнии, что хотелось сразу спрятаться и переждать бурю. Сейчас она ничего не ответила, но потемнела, умолкла и ушла на кухню.
Данияр в таких ситуациях не знал, как себя вести. Он тут же позвонил в КСК, но там, как обычно, не брали трубку. Да и странно было надеяться, что в субботу, в такой снегопад, кто-то сможет заставить выйти дворника на работу. Во всяком случае, не в Алматы. Данияр прекрасно помнил, как удивился однажды, когда оказался в Москве в командировке зимой, в самую непогоду. Всю ночь шел снег, и всю ночь улицы мели дворники, молодые ребята-таджики. Мели безостановочно, возвращаясь к одному и тому же месту и сметая, сметая снег. И утром, когда Данияр вышел из подъезда, по обочинам возвышались сугробы чуть ли не по пояс, но зато сами дороги были чистыми, черными, ровно посыпанными мелким песком. В Алматы же во время снегопада дворники исчезали. И их логика была Данияру, в принципе, понятна. Зачем убирать сейчас, если тут же нападает снова? Лучше подождать, пока снег не перестанет идти, а уж потом взяться за дело. Тем временем осевший на землю снег уминался машинами, смерзался в скользкие плотные буераки, и добраться до асфальта становилось возможным только вооружившись пешней. В интернете появлялись заверения, что скоро город приведут в порядок, очистят от снега, но обещания не выполнялись до тех пор, пока не приходило солнце, мягкое весеннее солнце, которое быстро справлялось с задачей, столь трудной для чиновничьего аппарата.
В КСК трубку не взяли, так что пойти и сказать Алие, что с дворником вопрос решен, Данияр не мог. Неделя выдалась трудная, и он так надеялся отдохнуть в эту субботу. Отдохнуть просто, бездумно. Полениться. Поваляться подольше в кровати. Посмотреть телик, листая каналы, не задумываясь о том, что там идет, а так, глядя в экран, как в огонь камина. Звякнуть кому-нибудь из старых друзей, да хоть Максу Облепихину или Адилю, кому-нибудь из тех, с кем можно поболтать так, ни о чем. Или включить компьютер и порубиться в какую-нибудь стрелялку или в футбол. Вот такого отдыха хотелось Данияру. Но сейчас он чувствовал себя перед Алией виноватым, и потому беспечно отдохнуть уже не получилось бы. Все равно сердце бы тревожно сжималось, а в голову лезли бы мысли о том, как с Алией помириться. Для этого нужно было к Алие идти, а идти к ней Данияр побаивался. Подумав, он решил еще выждать, а заодно заняться чем-нибудь полезным по дому. Алия любила, когда Данияр становился хозяйственным, менял перегоревшие лампочки, подкручивал разболтавшиеся мебельные ручки… К тому же в последний месяц Данияр редко бывал дома, все больше пропадал на работе, а тем временем накопилась целая куча мелочей, требующих внимания. Данияр
