Служба исполнения желаний - Марон
«А писатель случайно не мужчина?»
Как он узнал? Стиль изложения у Ынбо всегда был очень изящным, уровень тестостерона явно занижен. Когда вышло его произведение «Поколение вегетарианцев», многие считали, что автор – женщина. Как этот тролль догадался? Ответа не было. К счастью, больше подобных комментариев не было, но следовало оставаться начеку. Ынбо совсем не хотелось вводить своих читателей в заблуждение, он просто надеялся и дальше писать в любимом жанре.
* * *
Искра, разожженная комментарием от пользователя под ником Шестьсот, подействовала на Ынбо странным образом. Легкое волнение пробудило в его душе что-то дремлющее. Складывалось ощущение, будто беспорядочно разбросанные в его голове звенья выстроились в ряд и по ним побежал электрический ток, зажигая свет. Ынбо включил музыку на телефоне, чтобы прийти в чувства, заиграла ария Лауретты «О, мой любимый папа» из оперы Пуччини «Джанни Скикки». Недавно он слышал ее в мясной лавке. И несмотря на то, что звук был не такой глубокий, как из колонки, музыка все равно наполнила его сердце, словно удерживала от падения в пропасть. Ынбо дал себе обещание не погружаться в глубокие рефлексии.
– Да, в любом случае завтра снова взойдет солнце и наступит новый день. А сейчас как раз самое время собраться с мыслями.
Ынбо включил ноутбук и принялся энергично стучать по клавиатуре. Подобно игле швейной машинки его пальцы вонзались в клавиатуру компьютера.
«Герцог Хорхе Диас Санчес устремил свой взгляд вдаль, отщипнул лепесток розы и положил его в рот, а затем холодно произнес:
– София, уезжайте немедленно.
Изо рта разлился холодный аромат роз, отчего сердце Софии замерло от боли. Собрав в кулак остатки гордости, она спросила дрожащим голосом:
– Разве это обязательно?
– Конечно. Сию минуту!
– Но почему?
– Еще секунда, и я влюблюсь! Не смогу отпустить!
Хорхе выкрикнул последние слова и резко обернулся. София Изабелла Ла-Манча заметила в его глазах блеск слезы».
Лицо Ынбо светилось от гордости. Он восхищался тем, что мог двигаться дальше, не обременяя себя переживаниями от комментариев. Печатая с такой скоростью, словно в его руках был мотор, он вдруг заметил, как руки у него светились золотым светом. Через щель в окне закатное солнце бросало лучи на его пальцы. Вся комната наполнилась мягким светом. Ынбо, вдохновленный такой щедрой поддержкой, продолжил работать с новыми силами.
* * *
«Хорхе, ты потрясающий!»
«Хорхе, я – твоя!»
«Мне так нравится пара Софии и Хорхе».
«Теперь я окончательно твоя поклонница, Слендер. Пожалуйста, не болей и пиши без перерыва! Мы ждем нового выпуска!»
Комментарии к роману «В пучине страсти» стали совсем другими и превратились в самый настоящий цветник. Иногда встречались и гниющие бутоны, но и они стали своеобразным удобрением. Просмотры постепенно росли. Переход на платную версию уже не казался недостижимой мечтой. Ынбо вновь решил посетить собор и вспомнил, как в прошлый раз поскупился и недоплатил за свечу пятьсот вон. В этот раз он вернул долг и купил свечи.
«Спасибо, Господи, за то, что решил быть ко мне благосклонным. Благодаря твоей милости я стал легко и непринужденно писать. Оказывается, это так приятно. Надеюсь, читатели довольны не меньше моего. Если хотя бы на мгновение мои строки смогут помочь кому-то расслабиться и найти успокоение в этом утомительном мире, для меня это станет настоящим блаженством. Позволь мне так же уверенно перейти на платную версию, можно? Я должен… Я стану таким писателем, который будет стоить каждой потраченной воны. Обещаю».
Завершая молитву, Ынбо посмотрел в лицо Деве Марии. Ее доброжелательный лик был озарен милой улыбкой. Она словно подмигнула ему, как бы призывая работать еще усерднее.
– Аве Мария! Нет на свете волны, способной меня потопить.
Ынбо покидал церковь с легким сердцем, и вдруг на ум пришло имя – Шестьсот. Уже несколько дней его не было слышно. Возможно, он молчит, потому что ему больше не к чему прицепиться? Конечно же, Ынбо был рад, но и немного грустил. В конце концов, он был единственным читателем, наблюдавшим за развитием его творческого пути с самого начала. Невероятно, но Ынбо сейчас был совершенно безразличен к его негативным комментариям, скорее, он даже переживал за своего преданного антифаната. Разве это не признак истинного триумфа? От этих мыслей он невольно улыбнулся.
Спустя некоторое время он заметил знакомое лицо, выражающее прямо противоположные эмоции. Это была Кынман, хлопочущая в мясной лавке. Она стояла около магазина и курила, уставившись в телефон, явно чем-то обеспокоенная.
– Кынман, все в порядке? – спросил Ынбо, но девушка отвела взгляд.
На секунду сквозь сигаретный дым стало видно ее лицо.
– Что случилось? Ты чем-то расстроена?
– Нет, просто… – Кынман замялась и сунула телефон в карман.
Ынбо давно не заходил в мясную лавку. Он был так увлечен романом, что не мог даже контролировать творческий порыв. Похоже, что-то произошло в его отсутствие. Кынман, всегда энергичная и активная, выглядела угнетенно.
– Что такое? Торговля не идет?
– Нет-нет. Просто мне не дает покоя один человек. Вернее, дело, скорее, не в нем, а во мне.
– Что за человек? – Ынбо занервничал.
Все выглядело так, будто Кынман собирается признаться ему в своих чувствах.
– Неважно, не забивайте себе голову. Ничего серьезного.
– Почему вы не хотите мне рассказывать? Начали и тут же замолчали. В чем дело? – заботливо спросил Ынбо, скрывая за вопросами свое недоверие.
– Можно спросить вас кое о чем? Вы же исследуете человеческие души, наверняка должны знать ответ на любой вопрос. Вот есть такие люди, им словно не хватает чего-то, но к ним все равно тянет. Они не просят о помощи, но вы не можете сидеть сложа руки и торопитесь помочь.
– Знаете, в моем окружении никто не стремится помочь… Но мне бы хотелось, чтобы появился кто-то. Было бы здорово, если бы люди сами предлагали свою помощь, не заставляя меня чувствовать себя униженным и ничтожным.
– Почему вы так говорите? У вас и так все хорошо.
Кынман похлопала Ынбо по плечу и захихикала, но его взгляд оставался таким же серьезным. Он не шутил.
– Ну вообще есть
