Плутон меняет знак - Елена Козлова

– А она?

– Сначала собиралась спрыгнуть с десятого этажа, потом вроде успокоилась и в Китай по какой-то программе уехала. Сейчас многие так уезжают. Да и не поедешь больше никуда. А с бабкой я до сих пор на связи. Чуть что – сразу к ней. И с дочкой тоже. Вот смотри.

Ростислав не без труда закатал рукав свитера цвета горчицы, и я увидела на предплечье татуировку с изображением мужчины и девочки в панамке. Они шли по берегу моря, а над ними летали сизые чернильные птички. Девочка смотрела на мужчину и зловеще улыбалась.

– Подруга моя новая, правда, жутко бесилась с этой татушки. Особенно во время секса.

Я заметила, что во время секса татушка с изображением дочери любовника на предплечье действительно может немного сбивать с ритма.

– Все ясно, все вы одинаковые. Никто не хочет полюбить моего ребенка.

– Ребенка… Тут тебя бы сначала полюбили.

Ростислав ответил, что у него на этот счет все схвачено: если его не полюбят, он просто обратится за помощью к бабке, и та быстро решит вопрос.

– Интересно, а на чем женщин привораживают? Месячных-то у мужчин нет… – задумалась я.

– Так любой биоматериал сгодится. Волос даже.

Ростислав, извинившись, отошел в туалет. Я, покопавшись в сумке, нашла резинку для волос и на всякий случай собрала их в хвост. Когда он вернулся, я сообщила, что мне пора ехать домой. Сын ждет…

– Ты в высотке на Котельниках живешь?

– Откуда ты знаешь?

– Так я же в отделе безопасности работаю. Пробил тебя по номеру телефона. У тебя еще кредит непогашенный в нашем банке есть. И налоги неоплаченные за прошлый год. И за этот.

– Ты что, всех телок так пробиваешь?

– Конечно. А то вдруг эскортница, на сайте полно таких. Не заметишь, как на деньги тебя разведет. Девушки вообще меркантильные пошли. С запросами. Сразу подавай им финансовое включение. Охуели совсем. Вот скажи, с хера мне в кого попало финансово включаться?

– А что ты хочешь?

– Любви, внимания, уважения. Или я их недостоин?

– Достоин. Просто у многих женщин и так все в порядке. Предполагается, что с тобой их жизнь станет все же лучше, а не хуже. В том числе материально.

– Если бы у вас все было в порядке, вы бы на сайтах знакомств не сидели.

В завершение свидания Ростислав любезно предложил подвезти меня до дома. По дороге он, переключая ручку скоростей своей белой «Волги», все же решил финансово включиться. Остановил машину, сбегал в цветочный киоск и вернулся с нестыдным букетом роз. Я изобразила восторг, но внутри почувствовала смятение: как возвращаться домой с букетом, если на пороге меня ожидают пусть и бывший муж, призрак матери и Валерий, который живет надеждой, что мы с его отцом снова поженимся.

– А не давит на тебя этот дом? – спросил мой кавалер, открывая передо мной дверь автомобиля.

Я вышла, и мы оба посмотрели вверх. Высотка устремлялась в бесконечность чуть розового от огней города клеклого ноябрьского неба.

– Не давит. На меня другое давит…

– Я б тут не смог. Мне Прокшино как-то, знаешь, привычнее. Поедешь ко мне в Прокшино?

Я лаконично ответила, что подумаю. Мы чинно поцеловали друг друга в холодные щеки, и я потопала к подъезду по обледенелым ступенькам, думая, куда деть злополучные розы. У входа я обернулась – Ростислав все еще стоял у «Волги», провожая меня цепким взглядом бывшего мента.

Мы с букетом, минуя закрытую главную дверь с доброжелательной табличкой «Согласно решению общины дома вход посторонним воспрещен», протиснулись в боковые. В холле за стойкой из покрытого лаком дерева восседала консьержка Ида Валентиновна.

Я вежливо поздоровалась. Ида Валентиновна с любопытством посмотрела на мои слегка потертые дверями розы.

– Ой, забыла пакет с едой в машине. Беда с головой. – Я сделала над кепкой кокетливый жест рукой и метнулась на улицу в надежде, что мой кавалер уехал и я смогу выбросить букет в мусорный контейнер, как поступала со всеми врученными мне букетами в течение последнего года.

Однако этому была уготовлена другая судьба. Ростислав так и стоял у машины, рассматривая голубые ели и попыхивая сигареткой. А еще говорил, что не курит… Путь к мусорке был отрезан. Опасаясь быть замеченной, я прижала цветы к груди и снова просочилась в подъезд сквозь жернова дверей, почувствовав себя фаршем в мясорубке.

«Стасик, ты совсем дура, да? Ну пришла с букетом, подумаешь, ты женщина свободная, тебе лет сколько, а они тебе кто? Бывший муж и призрак мамаши», – корила я себя за глупое поведение.

Ида Валентиновна, отметив про себя, что второе мое пришествие состоялось без обещанного пакета, проводила меня изумленным взглядом. Я повернула в правый коридор, ведущий к лифтам, где я все же приткнула розы на широкий подоконник, выкрашенный белой краской.

Призрак матери встретил меня привычным вопросом-утверждением «Все шляешься».

– Шляюсь, – подтвердила я.

– Все с Наташкой?

– С Наташкой.

– С Тукаевой?

– Нет, с Еремеевой.

– Не подруга она тебе, – поджал губы призрак матери. – Так, чики-брики. Ты ей про себя ничего не рассказывай. А то потом тараканы в доме.

– И как это связано?

– Завидует она твоему счастью. Вот и насылает тараканов.

– Мама, тараканы из магазина на первом этаже. У всего дома.

– Меня не волнует весь дом. Меня волнует, что они у тебя.

Родик с Валерием были заняты улитками. Облученные успели расплодиться, животных в доме стало больше.

– Ты точно заберешь их, когда съедешь? – спросила я бывшего мужа.

– Мам, давай их оставим! – попросил сын. – На память.

– А убирать за ними кто будет, Пушкин? – подключился к беседе призрак матери.

– Как кино? – поинтересовался Родион, проигнорировав вопрос про улиток.

– Нормально.

– Что смотрели?

– Фильм Анны Меликян. Про чувства.

Даже и не соврала почти, мы действительно смотрели с Наташкой фильм Анны Меликян про чувства, правда, месяца два назад.

– Вы же уже смотрели что-то про чувства.

– Это другой.

– Как Наташка?

– Нормально.

– Чего рассказывала?

Я вспомнила, что в последний раз Наташка рассказывала, что вплотную занялась зубами и теперь ей неудобно делать любовнику минет.

– Зубами занимается.

– А что с зубами у нее? – спросил призрак матери.

– Импланты вставляет.

– Что, свои выпали?

– Наверное.

– А это все потому, что она зла тебе желает, как пожелает – сразу ей и возвращается. Зуб-то и выпадает.

Я подошла к окну и посмотрела вниз. Белая «Волга» с Ростиславом медленно тронулась с места и покатилась в сторону Устьинского моста, скованного огнями одинаковых автомобилей, стоящих в вечерней пробке. Над мостом треугольник Кремля тонул во мраке. Еще выше пестрый теплый город переходил в ледяную черноту неба. Убедившись, что за окном все стабильно, я отправилась в спальню, включила ноутбук, открыла «Госчелобит», надела иммерсивный шлем и, кликнув на вечернюю медитацию для крепкого сна, отправилась в путешествие по нефритовым пушистым долинам, синим морям и пенным водопадам, обещающим мне крепкий здоровый сон. Я проваливалась в свое счастье.

⁂

Утром телевизионный астролог сетовала на ретроградность Меркурия, что, как известно, чревато застоем в делах, поломками техники и возвращением бывших. «Не отказывайтесь от встреч, они могут принести яркие и незабываемые эмоции», – рекомендовала звездная прорицательница. Мои планы шли, однако, вразрез с прогнозом – я задумала постричь кота, страдающего от колтунов, в специальном салоне. Родион, как и обещал, вызвался нас сопровождать. Мы засунули кота в переноску, где он зашипел, забрыкался и попытался открыть ее мощной когтистой лапой. Бывший муж замотал бегунок молнии скотчем.

– Что бы ты без меня делала, Стасик, – сказал он, гордо осматривая шевелящуюся сумку с животным.

Груженные котом, мы спустились на первый этаж. На подоконнике, где я накануне оставила розы, сидел призрак дрессировщицы львов Бугримовой.

– Доброе утро, Настенька.

– Доброе утро, Ирина Николаевна.

– Доброе утречко, – подключилась к обмену любезностями консьержка Ида Валентиновна.

– Доброе утро, Ида Валентиновна, – ответил Родион.

– Настя, а вы вчера букетик на окне забыли. – Консьержка достала из недр своего деревянного укрепления вчерашние цветы и поспешила их мне вручить. – Ночью к себе наверх пошла, в туалет, смотрю – лежит. Как же вы так его оставили? И цветы какие шикарные. Я