Несбывшаяся жизнь. Книга первая - Мария Метлицкая

– Вот же сволочь, – в сердцах пробормотал Васильич. – Ой, Лиз… И что теперь делать? Даже матери не написала! Стерва проклятая.

– Если бы я знала… – всхлипнула Лиза. – Вот, звоню вам, больше ничего в голову не приходит…

– А папаша-то что? – В голосе Васильича прозвучала злость. – Он-то что думает?

– Он? – Лиза посмотрела на Дымчика и усмехнулась: – Он, как всегда, в растерянности. Вы же знаете своего племянника. Да и вообще…

Лиза запнулась – сказать или не сказать? И, поколебавшись, решила: в конце концов, пусть колется Дымчик, это его идея. Почему, собственно, она, всегда она? Пусть все объясняет, пусть сами решают, что делать. Это их, семейное, а она – чужой человек.

– Ладно, Васильич, – устало вздохнула Лиза. – Придет Полечка – пусть позвонит. А там, надеюсь, разберетесь.

Дымчик стоял у окна и тер руками лицо.

– Дим, езжай домой! Правда, езжай! С вами двоими мне точно не справиться.

Обиделся. Саданул дверью со всей дури.

«Ну и черт с ним, – подумала Лиза, меняя Анюте ползунки. – В конце концов, я ему не нянька».

Ночная смена в больнице отменялась. Полечка не звонила. Затаился и Васильич – впрочем, ему-то что: больной старик, у него и своих проблем хватает.

От Дымчика звонка она и не ждала.

Во-первых, обижен, что выгнала.

А во-вторых, позвонить – это значит предложить решение, найти выход, совершить действие. А на это он был не способен.

Лиза выкупала Анюту, накормила ее кашей, уложила в кроватку. Держа за ручку, спела песенку, но Анюта не засыпала. Лиза видела, что спать она хочет, но словно борется со сном: закроет глазки и снова откроет, как бы проверяя – здесь ли эта тетя, не отпустила ли руку, не ушла ли? Смотрела внимательно, будто по-взрослому. Да нет, какое там… Что она понимает, эта малышка? Понимать-то не понимает, но, может, чувствует?

Да нет, глупости.

Лиза поцеловала девочку.

– Спи, маленькая. Спи.

Наконец она уснула, и Лиза осторожно отпустила маленькую пухлую ладошку.

Накрыла ночник платком, проверила окна и вышла из комнаты.

В эту минуту звякнул дверной замок.

Ритка? Неужели вернулась? Или Дымчика совесть заела?

Но нет – это была Полечка.

Кивнув, Полечка сняла туфли и обула тапочки. Прошла в ванную вымыть руки.

Ни слова. Как будто Лиза виновата, что Ритка сбежала.

Кажется, Полечка здорово похудела, аж платье болтается. И совсем седая вся.

Она вышла из ванной и сухо спросила:

– Спит?

– Уложила, – кивнула Лиза. – А ты что в ночь? Я уже и не ждала. Приехала бы утром, ночью мы бы справились.

Ничего не отвечая, Полечка пошла на кухню и поставила чайник.

Лиза покорно пошла за ней.

На кухне, при ярком свете, она наконец хорошо разглядела Полечку. Разглядела и ужаснулась.

Сколько они не виделись – неделю, две? Но за это время Полечка изменилась до неузнаваемости.

– Ты болеешь? – осторожно спросила Лиза.

Полечка наливала чай.

– Будешь?

Лиза кивнула.

Полечка налила вторую кружку, села напротив и посмотрела на Лизу.

Грустно усмехнувшись, сказала:

– Болею? Да я умираю, Лизок. Рак у меня, четвертая стадия. Даже химию делать не хотят: говорят, не поможет. Таблетки дают, а все остальное отказываются. Даже в их, ведомственной, сколько раз Васильич звонил, а все без толку.

Лиза не могла вымолвить ни слова. Нужно что-то сказать, а слова застряли в горле, сцепились в колючий, как проволока, комок.

– Неужели ничего нельзя сделать? – она с трудом вытолкнула несколько слов. – Совсем ничего?..

Полечка глотнула чаю и покачала головой:

– Ну, если уж там, в ведомственной…

– А если не там?– резко сказала Лиза.– Не в вашей ведомственной? Ты думаешь, там лучшие врачи? Не уверена! К ним, знаешь ли… обычные доктора относятся с легким пренебрежением. Все блатные, а это, как понимаешь…

– Брось, – ответила Полечка, – а то я сама не понимаю. Все-таки около медицины всю жизнь, всего повидала… Ладно, Лиз. Не обо мне. Я как-нибудь… Но в обычную не пойду. Вонь, палаты на десять человек, медсестры и няньки хамят, вымогают! Нет, ни за какие коврижки. Належалась я в обычных районных, вспомнить страшно… А нам, Лизок, документы надо собирать. И побыстрее.

– Какие документы? – не поняла Лиза.

– В Дом малютки. Ты ж понимаешь, что некому, кроме меня. А про меня нечего говорить: полгода максимум обещают, и то я из них вытрясла, ни за что не признавались. И про папашу этого говорить нечего – только и смог, что заделать! А на все остальное твой дружок не способен. Ему самому впору сопли подтирать, тот еще герой. И что моя дура в нем нашла? Не понимаю… Всегда сильные нравились, крепкие, а тут этот задохлик.

Полечка перевела дух, хлебнула из кружки.

– И родители его… Вот ответь: им это надо? Ни разу не прилетели на внучечку посмотреть! Скажи им сейчас – рассмеются! Внучку забрать, ага, как же! На кой им она?.. – Она горько усмехнулась. – Вот и выходит, что некому, кроме родного государства, на него вся надежда. Только бы не отказали. А то скажут – одна бабка, вторая. Да еще и отец! Ведь знала я, чувствовала! Не будут они жить, не будут! Не пара они, это ж все видели! Какой из него, хлюпика, муж? И какой отец?

– Ты права, не отец, – сказала Лиза. – Димка не отец Анечки.

Полечка растерянно хлопала глазами.

– Ты что, Лиз? Что несешь? Как не отец?

– А так, – спокойно ответила Лиза. – Полечка, это все постановка. Димка тут вообще ни при чем. Пришла Ритка, устроила истерику: залетела, парень бросил, и куда теперь? Аборт делать поздно, врачи не берутся, а мать – то есть ты – убьет. И вообще – зачем ей ребенок? Надеялась, что ты заберешь, не оставишь. А Маргарита Анатольевна вернется в свою беспечную жизнь. Зная Ритку, Димку я отговаривала. Понимала, что ничем хорошим это не кончится. Да и такой грандиозный обман!.. Свадьба эта, ресторан, подарки, приезд родителей… Но ты же знаешь, ей на все наплевать. Димка испугался, хотел дать заднюю, – но как же, отпустит она, разожмет челюсти! Обещал – женись. Ну и женился, дурное дело нехитрое. Такая история, Полечка. Так что Димка и его родители отпадают. Но Дом малютки… Это же невозможно, Полечка!

– Пока жива – внучка будет со мной, – ответила Полечка и повторила: – Пока жива. А там… Ты знаешь, кто отец?

Лиза кивнула.

– А что толку? Кажется, он уехал за границу… Поссорились они, разбежались. От ребенка он отказался. Хочешь найти его? Зачем? Даже если найдем – что