Черная метель - Элисон Стайн

– Это точный прибор? – поинтересовалась я.

– Скорее исторический артефакт. Примитивное устройство. Но иногда помогает.

Я всмотрелась в кристаллы в верхней части шара. Они напоминали гравюры по стеклу.

– Что означают такие узоры, как сейчас?

– Пыль, – пожал плечами Гас.

Пылью были покрыты окна в его куполе. А еще они были запачканы насекомыми. Видимо, саранча билась о стекла, оставляя на них зеленые пятна.

Все эти люди, которых я навещала с Сэмом, жили в одиночестве на отшибе, как Гас, и каждый дом хранил свою тайну. Сэм навещает их не просто чтобы проверить, хватает ли им дров, подумалось мне, не столько по хозяйственным делам, сколько для поддержания социальных связей – чтобы люди, живущие в отдаленных местах, не теряли связи с обществом.

Тогда моей сестре тоже нужен Сэм. Да и отцу не мешало бы с ним встретиться.

Сэм и Гас о чем-то беседовали, но я улавливала только отдельные слова – такие как «облака» и «Гольфстрим». Я почувствовала, что теряю нить разговора. Рэй стоял в сторонке у окна, и я подошла к нему.

– А к семейным людям Сэм приезжает? – спросила я, продолжая думать об Амелии. – У которых есть дети?

– Он ко всем ездит. К школьникам на домашнем обучении, например, если ты это имеешь в виду. Как в вашей семье. Верно?

– Не совсем так, – ответила я, задаваясь про себя вопросом, кто ему об этом рассказал – Луиза или Сэм. И много ли? Сможет ли Рэй сопоставить мою старомодную одежду с другими старинными вещами – ручной мельницей, сушкой сена на стропилах и другими причудами моего отца, который отмахивается от современного мира, как от надоевшего свитера? – Предполагается, что мы должны учиться всему сами.

– Вот как? И вы учитесь?

– Иногда. Но есть много более насущных дел – по крайней мере, мой папа так считает.

Рэй смотрел на меня с искренним интересом, но я не находила слов, чтобы продолжать эту тему. Я не знала, с чего начать, и не верила в то, что делал мой отец.

Я посмотрела в окно, в котором почти ничего не было видно.

– Надо бы помыть эти окна.

Гас долго возражал, но в конце концов уступил и показал нам, где находится наружный шланг, и дал ведра и губки. Счищать насекомых с окон оказалось сложнее, чем я ожидала. На жаре они припеклись к стеклу.

Отмыв особенно большой участок стекла, я окунула губку в ведро, а потом вдруг споткнулась об него, и серая от мыла вода расплескалась по земле.

– С тобой все в порядке? – спросил Рэй. При этом он сделал какой-то знак, но я его не поняла.

Ничего-то я не понимала. Но я же не подписывалась понимать язык глухонемых. Весь мир постоянно напоминал мне, какая я невежественная.

– Мне нужно отдохнуть, – ответила я.

– Пойду посмотрю, есть ли у Гаса что-нибудь попить. – Рэй исчез за углом дома.

Мы неплохо поработали, отмыв у всех окон нижнюю часть, примерно до половины. Теперь снаружи было видно, как Сэм и Гас ходят по дому. Но верхние половины стекол оставались грязными, мутными, как жидкость в штормовом указателе.

Недалеко от меня стояли инструменты Гаса, разбросанные по двору, как у некоторых стоят ванночки для птиц или кормушки. Меня заинтересовало только одно устройство: шест с полочкой, как на пюпитре. К шесту был привязан веревочкой черный маркер.

Может быть, Гас стоял здесь с биноклем и наблюдал за облаками. Точно не знаю, чем занимаются метеорологи. Да и про людей других профессий мало что знаю. Но насчет подставки с полкой я правильно догадалась. Гас оставил там свой бинокль.

Я взяла бинокль и поднесла к глазам. Подкручивая фокус, я наводила бинокль на поля и голубые горы. На вершинах был виден снег, похожий на белую шапку, какая бывает у большинства высоких гор. Потом я повернулась и посмотрела на дом соседа. На его участке, наверное, когда-то был сад, но он сильно зарос сорняками. И по всему участку были разбросаны слова. Сердитые, пугающие слова.

ТАК ДЕЙСТВУЕТ БУДУЩЕЕ – было написано на табличке у сарая.

ВСЕ ЭТО СЛУЧАЛОСЬ РАНЬШЕ И ПОВТОРИТСЯ ВНОВЬ – гласила табличка, висевшая на дереве. Она была такой большой, а дерево таким чахлым, что ствол, казалось, прогибался под ее тяжестью.

Я навела резкость на буквы: крупные, написанные неумелой рукой, с пятнами небрежно пролитой краски – в их крике слышались тревога и растерянность, уверенность и разочарование одновременно.

ВЫ ДОЛЖНЫ ПРИСЛУШАТЬСЯ. ПОЧЕМУ ВЫ НЕ СЛЫШИТЕ?

Мне был знаком и близок этот голос, потому что он всю жизнь звучал во мне самой. Со мной было что-то не так, но мои родители не хотели этого замечать или забывали. Во всяком случае, не делали ничего, чтобы мне помочь.

А теперь настоятельная нужда, которую я всегда ощущала, была повсюду – она переполняла эту долину с пересохшими колодцами, мертвыми змеями и песчаными бурями. Этот кризис существовал не только для меня одной.

ВЫ ДОЛЖНЫ ПРИСЛУШАТЬСЯ

Я навела бинокль на дом соседа. На крыше было что-то написано. По обеим сторонам шла надпись большими печатными буквами. Он превратил свою крышу в гигантскую табличку, гласившую: «ПРИБЛИЖАЕТСЯ ЧЕРНАЯ МЕТЕЛЬ».

Из дома вышел мужчина. Пожилой, худощавый, с седой бородой. Я быстро отвела взгляд в сторону. Увидел ли он меня? Я положила бинокль обратно на полку и отвязала фломастер. Руки у меня дрожали.

По всему соседскому участку был разбросан мусор, часть его залетела и во двор Гаса. Хотя сосед, скорее всего, не столько мусорил, сколько оставлял вещи где попало, а потом забывал о них навсегда. В высоких зарослях сорняков я разглядела молоток – готовую находку для художницы Хелен. Кроме того, я заметила моток ржавой проволоки и длинный кусок картона.

Я оглянулась. Рэй выходил из здания метеостанции, держа в руках две банки с напитками. Странный сосед уже скрылся в своем доме, но я не сомневалась, что он еще наблюдает за мной из окна. Я сняла колпачок с маркера и подняла с земли кусок картона.

Написав на картонке: Я ТЕБЕ ВЕРЮ – я подняла ее над головой.

13

В машине я задремала. Жара и однообразие дороги убаюкали меня, как качка на корабле. Мне приснился океан полей. Но с полями что-то было неладно. Они поднимались все выше и