Сипсворт - Саймон Ван Бой

Сипсворт еще дремлет, так что Хелен убирает все лишнее с журнального столика и расставляет на нем свои маленькие блюда. По дому разносятся ароматы вкусностей – мышь переворачивается, зевает и широко открывает глаза.

33

Расставив все надлежащим образом, она наконец садится. До начала фильма по Четвертому каналу остается всего минута или около того, но Хелен не хочет приступать к пиршеству до погружения в сюжет.

Сипсворт проснулся и приводит в порядок шерсть на левой задней лапе.

– У нас целая вечеринка получилась. В Австралии нам пришлось бы задраить все окна из-за жары, и мы бы себя чувствовали как в кинотеатре. Знаешь, мой муж был настоящим экспертом по кинозвездам. Назови ему любой фильм, и он перечислит занятых в нем актеров с комментариями, кто хорошо играет, кто не очень.

Когда начинается фильм, Хелен откидывается назад и засовывает ноги под подушку.

На черном экране одно за другим появляются имена.

Сипсворт исчезает в носке тапка.

– Ты куда? А как же ужин?

Фильм рассказывает об одинокой рыжеволосой американке пятидесяти с лишним лет, она едет в Венецию в надежде найти любовь, которая как-то всегда от нее ускользала. Хелен его уже видела. В главной роли Кэтрин Хепберн. Поначалу героине некомфортно, итальянские обычаи ее раздражают.

Хелен берет пустую тарелку, накладывает в нее чипсы, один сырный оладушек, самсу и несколько жухлых листиков салата, просто для здорового баланса.

Спустя пятнадцать минут выглядывает Сипсворт. Высовывается за бортик тапка, тянется к еде.

– Так и знала, что рано или поздно желудок тебя заставит вылезти.

Когда Хелен опускает руку, чтобы погладить его по шерстке, Сипсворт цепляется за ее пальцы. Она переворачивает руку, и он запрыгивает в раскрытую ладонь.

– В виде исключения сегодня можешь погулять по столу и выбрать что понравится.

Но когда она ставит зверька между тарелок, он цепенеет.

– Что не так?

Хелен протягивает руку, и он шустро забирается обратно.

– Ладно, – говорит она, возвращая его в тапок. – Жди тут, а я буду подносить тебе закуски по чуть-чуть.

Первое угощение – кусочек ореха, который мышь вежливо берет и съедает, глядя на Хелен.

– Надо что-то подобное и на Рождество устроить. В этом году мы даже можем пригласить гостей, Сипсворт.

Хелен перечисляет их, загибая пальцы:

– Во-первых, Сесил, потом доктор Джемаль, а библиотекарша может взять с собой Доминика. Почему-то мне кажется, вы с ним поладите. Можем поспрашивать его о нашей Солнечной системе… и есть ли помимо Земли планеты, пригодные для мышей.

Приходит мысль, что до Рождества Сипсворт может и не дожить, однако демонстрируемый им отменный аппетит пока смягчает тревогу.

Когда героиня Кэтрин Хепберн падает в канал, люди бросаются ей на помощь.

Хелен берет себе маленькую греческую слойку и смеется:

– Это потому, что она влюбилась в мужчину, работающего в сувенирном магазине. Старается привлечь его внимание.

В последней сцене героиня сидит в поезде. Женщина, знающая, что уезжает от лучших дней своей жизни к их образу, запечатленному памятью, который станет для нее всем. Она смотрит, как Венеция уносится вдаль, становясь все меньше, и отворачивается, пока город не успел исчезнуть вовсе.

Она просыпается, когда время близится к одиннадцати и все серьезные новостные передачи заканчиваются. Осознав, что снова спала, Хелен впадает в панику и ищет взглядом тапок. Сипсворт растянулся колбаской, положив мордочку на лапы. Глаза открыты, но непохоже, чтобы он смотрел на что-то конкретное.

В кислородную камеру Хелен решает его не сажать – он выглядит расслабленным, а внезапная перемена места может испортить ему настроение. Когда ее отец вернулся с войны, он иногда спал целыми днями. Хелен приносила ему еду на подносе, а он сидел и не сводил с нее глаз – не улыбался, не хмурился, просто смотрел на свою дочь. Если он хотел подержать ее за руку, она не возражала.

Хелен слишком устала, чтобы убирать еду по местам. Пусть остается на столе до утра, решает она, как в доме у миссис Хэвишем.

Она садится на диване, подушка шевелится, и мышь поворачивает голову. После груминга мордочка у него изящная, почти аристократическая. Двумя пальцами Хелен гладит его бочок. От прикосновения он чуть прищуривается, и слышно, как поскрипывают зубы – библиотечная книжка утверждает, что так выглядит состояние блаженства.

– К черту все, – шепчет она. – Раз нет гарантий, что ты доживешь до Рождества, почему бы тебе не спать рядом со мной наверху в своем тапке.

Так, думает она, в случае очередного приступа ему будет спокойнее, все-таки знакомое лицо перед глазами.

Хелен встает. Обеими руками поднимает тапок. Мышь зевает и вытягивает лапу.

– Знаешь, какой дар ты несешь в этот мир, Сипсворт? – говорит ему Хелен. – Ты пробуждаешь в людях их лучшие качества.

Спина у нее ноет, и лестница кажется длиннее, чем обычно. Приходится ухватиться за перила, но другая рука Хелен держит тапок надежно, никакой дрожи.

– Завтра, после того как ты выпьешь лекарства, мы примем ванну. Можешь посидеть со мной рядом на стуле. Тепло полечит мои старые косточки, а пар, глядишь, и твоим дыхательным путям принесет пользу. Но не чересчур горячий, имей в виду… для мышей высокая температура воздуха очень опасна. Так что, если поедем в путешествие, когда ты полностью поправишься, лучше отправляться на запад… а вот Венецию, в отличие от Кэтрин Хепберн, ты никогда не увидишь. Девон не так далеко, и там красиво. Ты же вряд ли когда-нибудь был на море. Мы даже можем уговорить Сесила составить нам компанию, если он будет не слишком занят своим клубом.

Из угла спальни Хелен берет стул, на котором ни разу не сидела, и ставит его рядом с кроватью. Опускает на него тапок. Сипсворт спит как убитый, но что бы ни готовила ему наступающая тьма, он пойдет через это не один.

Хелен натягивает ночную рубашку и забирается в прохладную постель.

– Сегодня я буду спать рядом с тобой, – говорит она тапку. – Будем как две мышки в одной норе.

Устроив поудобнее голову на подушке, Хелен тянется к ночнику у кровати и выключает свет.

– Самое главное… не волнуйся. С этого момента в любой беде мы держимся вместе, как семья. В болезни и в здравии, говорили мы с Леном… а теперь я говорю это тебе.

Хелен меняет положение так, чтобы ее лицо было как можно ближе к бугорку в тапке.

– А если придет час отправляться в долгий путь, Сипсворт, ты не бойся. Всех мышей, которых