Современный индийский рассказ - Читра Мудгал
Старшая сестра уже была матерью четверых детей, а четыре года назад она выдала замуж свою старшую дочку Ранджану. Младший брат Ранджаны Умеш женился в том же году, когда состоялась его помолвка. Дети старшего и среднего братьев уже поступили в колледж. Гита и Сушма тоже родили, первая – одного, а вторая – так двоих детишек. Да и сам он женат уже четвертый год. Если у них и не было детей, то только потому, что он и Ани пока не хотели.
В свою первую брачную ночь они решили, что вообще не будут думать о детях, пока он не защитит диссертацию и не станет преподавателем в каком-нибудь хорошем колледже. Если что-то пойдет не так, то в любой момент можно сделать аборт.
– А если потом не будет? – высказала опасение Ани.
– Если что, ребенка можно усыновить из детского дома.
Тогда Ани только поступила в институт, и он хотел, чтобы она продолжала учебу. После свадьбы он, как мог, помогал ей учиться, и, несмотря на все домашние неурядицы и помехи, она сдала экзамены. Потом она и сама воодушевилась и с усердием принялась за учебу. И планов на будущее появилось целое море. Наступил второй курс. А теперь вот она уже готовилась сдавать экзамены на степень бакалавра!
И только мама не хочет ни подумать о чем-то, ни понять. Консерватор! Агрегат по производству детей! Она даже не желает уважать чувства других. Вдобавок, та бесцеремонная, самодовольная женщина, что сидит в ней, рада радоваться всяким непристойностям! Даже если молодой сын сидит на кровати напротив, и то – чего стесняться! Если бы подумала, то и тетю Наун отругала бы, и бабушку попросила бы помолчать.
На дворе тогда стояли промозглые зимние дни. Шанно еще находилась в животе у матери. Немного теплело. Пригревшись на солнце, он удобно лежал на кровати, погруженный в чтение книги по теме диссертации. Вдруг его внимание отвлекла шутливая болтовня тети Наун, заявившей с видом знатока:
– Ну-ка, невестка, у тебя там что-то есть, да? – тетя Наун вопросительно поглядела на Ани, бесцеремонно проведя рукой по ее животу.
Не ответив, Ани от смущения убежала в дом.
От этой нахальной шуточки у него загорелись уши. Ему стало трудно вновь сосредоточиться на книге. Но и вставать сразу не хотелось. Было так хорошо греться на солнце.
Но тут вторая фраза тети Наун сразила его, словно удар под дых.
– Поздравляю, свекровь! И свекровь, и невестка от «вымоленного» плода в одной родильной палате разрешатся! – Потом, лукаво взглянув в его сторону, рассмеялась: «А от тебя, младшенький, я возьму в подарок два сари из искусственного шелка! Одно за жену, другое за мать. Копи денежки!»
– Ох, бесстыжая! И о каких подарках ты тут говоришь? А ну-ка, брось! Я еще жива и сижу здесь перед тобой. Пророчица выискалась! – В беззубо шамкающем голосе бабушки звучало торжество. – Вот будут у самой внуки-правнуки, и тебя в бенаресские шелка оденем! Лучше скажи, побирушка, правда ли, что у младшенького жена на сносях?
Ответила ей мама. Сидя на лавке, она терла тыкву.
– Что это моя тетка Наун болтает тут! – и, подмигнув, рассмеялась. – Неправду же говорит!
– Ладно, что неправда – то неправда. А о себе все-таки скажи, – допытывалась у матери тетушка Наун, – ты-то на каком месяце, невестка?
За нее ответила бабушка:
– На третьем. И ведь даже после младшенького Господь не оставил! – и судорожно закашлялась. Когда кашель отпустил, она с торжеством произнесла: «До праздника байсакхи[20] разродиться должна! Так, невестка?»
Сидеть тут стало ему совсем невмоготу. Мать уже поставила для него на плиту чайник. С утра во дворе было тепло, а выпить четыре-пять чашек, особенно утром в выходной, – это был его любимый ритуал.
Видя, что он собирается уйти, мать позвала его.
Но ответил он тетке Наун:
– Тетушка, чай ко мне наверх вели принести.
Ему вдруг представилась мать в виде свиньи, и эта свинья, покачивая жирными боками, бредет к куче помоев.
Чувствуя отвращение, он полистал книгу и отложил. Читать совершенно не получалось. Набросив на ноги стеганое одеяло, он, лежа, стал глазеть в потолок и размышлять: «Что это мать удумала в таком возрасте? Старуха, всякий стыд потеряла!»
Той ночью он сказал Ани: «Сделай-ка одно дело. Могла бы ты маме объяснить?»
– Что объяснить?
– Ну, что… – Он не мог подобрать слов. Он всегда испытывал нерешительность в разговорах на такую тему.
– Так что именно?
– Ты-то убежала. А бабушка тогда сказала, что мать уже на третьем месяце, – начал он говорить. – А как слух до людей дойдет, так они подумают, мол, ее дети уже своих детей заводят, а их престарелая мать опять понесла. Фу! Нужно, чтобы мама немедленно сделала аборт. Это займет всего один день. Больших затрат не будет. Деньги я дам, и нечего об этом беспокоиться. Никто и не узнает. – Он высказал это все, всю свою озабоченность, на одном дыхании. И сам был удивлен тому, какое душевное напряжение испытывал весь день, метался, собираясь с духом сказать все это Ани.
– Ну как я ей такое скажу? – в отчаянии спросила Ани. – Ты же знаешь свою мать!
– Я понимаю твою боязнь, но нужно также сказать ей, что…
Ани вдруг предложила:
– Тебя боязнь удерживает, меня тоже. Слушай, она с твоей старшей сестрой хорошо ладит. Вот ее и попроси, пусть она мать на этот счет образумит. В этом доме только она смеет что-то возразить матери.
Предложение жены ему показалось дельным.
Он был на лестнице, когда всполошенная Ани подала ему знак скорее зайти в комнату и, затворив двери, одним духом пересказала ему все, что произошло:
– Счастье, что тебя не оказалось рядом! А то мать воплями и причитаниями весь дом бы поставила вверх дном! Мол, «да как эта негодяйка посмела… дети же благословение божье! А то, почему же все так жаждут их иметь, всех богов и богинь молят, слушают священные предания, амулеты-заговоры применяют? И то не выпадает счастья потомство родить! А родят, так что, на этих бездельников надеясь? Кто и времени не находит со своей женой потешиться!» Такой ад мать устроила твоей старшей сестре… Не приведи Господь! – Ани испуганно отвела взгляд и закрыла ладонями уши. – А мать заперлась в своей комнате, сидит там,
