Охота за тенью - Якоб Ведельсбю

Его голос утратил обычную твердость, искреннего гнева в нем тоже не слышно. Похоже, панцирь Холька дал трещину.

— Мы приехали дать вам возможность высказаться. Когда вся эта история с «Мишн зироу» выплывет на поверхность, на вас начнется самая настоящая охота и вас обвинят во всех смертных грехах, наверняка и в тех, которых вы не совершали, — говорю я.

— Я бесконечно устал от вас обоих. Если бы вы знали, во что ваше существование обошлось мне за одну только последнюю неделю…

В этот момент входная дверь за его спиной слегка приоткрывается, и из нее выглядывает бледное морщинистое лицо.

— Я же просил тебя не выходить, — резко говорит Хольк по-немецки.

— Лиза Майер? — вырывается у Йохана.

Она распахивает дверь и выходит из дома. Да, теперь и я вижу, что это она.

Хольк быстро обнимает ее. Правый глаз женщины покраснел от кровоизлияния, и скула приобрела желто-синий оттенок.

— Чего они уставились? — спрашивает она по-немецки.

— Прошу прощения, — отвечаю я тоже по-немецки.

Йохан ставит на плечо камеру и начинает съемку.

— Выключите камеру немедленно! — Кристиан Хольк срывается на крик. — Если наш разговор вообще состоится, а я еще не принял окончательного решения, то она не должна фигурировать в записи.

— Вы не в том положении, чтобы диктовать свои требования. — Я слышу себя самого словно со стороны, голос звучит твердо.

— Ошибаетесь. Если хотите получить историю, за которой пришли, будете делать все в точности, как я скажу. На закате своей карьеры я достаточно точно следовал оценкам, которые мои персональные советчики давали в той или иной непростой ситуации. Гертруда ни разу не ошиблась в своих прогнозах. В умении оценить ситуацию ей нет равных. — Он выдерживает длинную паузу. — Однако на этот раз я послушаюсь своей совести, как бы глупо это ни было. Идите за мной, вот сюда.

Вслед за Кристианом Хольком и Лизой Майер мы обходим дом и спускаемся по каменным ступеням лестницы, соединяющей четыре террасы. Достигнув нижней, откуда, как и со всех остальных, открывается вид на море, мы минуем бассейн, от которого идет пар, пересекаем еще одну террасу, выложенную желтым камнем, и оказываемся в тени пальм перед невысоким гостевым домиком с красной черепичной крышей.

— Здесь нам никто не помешает, — говорит Хольк, открывает дверь, и мы входим в уютную хижину с гостиной, спальней, в которой установлена двуспальная кровать, прекрасно оборудованной кухней и spa-ванной.

— Но помните, что Лизы не должно быть в кадре и участвовать в нашем разговоре она не будет. Да и я не гарантирую, что отвечу на любые вопросы.

Йохан устанавливает камеру на штатив и усаживает Холька в плетеное кресло, как раз там, где солнечные лучи проникают в окно и освещают его фигуру. Он похож на задумчиво глядящего прямо перед собой мудреца из какого-нибудь сказочного фильма. Я занимаю место справа от камеры.

— Кристиан Хольк, расскажите, пожалуйста, об организации «Мишн зироу».

Его взгляд по-прежнему устремлен в одну точку, и в этом взгляде читается усталость. Потом он начинает говорить.

— Впервые я услышал о «Мишн зироу» больше тридцати лет назад, в начале восьмидесятых. Я был директором одной медицинской компании, принадлежавшей немцам. В деловых кругах пошли слухи, будто совсем недавно появилась тайная организация, действующая по всему миру. Говорили, что она состоит из директоров предприятий, политиков и других влиятельных фигур, а цель ее — предотвратить войны. Только не с помощью привычных демократических форумов, а на внутренних фронтах, если можно так выразиться. Секретный клуб, членом которого каждый хотел стать, если он, конечно, существовал в действительности. Но подтвердить эту информацию никто не мог. В период холодной войны о чем только не болтали, борода и темные очки с синим отливом в то время были на всех экранах, ох-хо-хо. К своему огромному удивлению, я однажды получил письмо от человека, представившегося начальником рекрутингового отдела международного комитета, который занимался вопросами мира в развивающихся странах. Писавший предложил мне стать членом комитета и пообещал зайти в офис — рассказать поподробнее, о чем идет речь. Через несколько дней в моем графике намечалось окно, и я попросил секретаршу перезвонить ему. В назначенное время явился хорошо одетый мужчина средних лет. В организацию, которую он представлял, входил широкий круг лиц, занимавших важные должности по всему миру. У меня сложилось стойкое убеждение, что в действительности это и была та самая «Мишн зироу», хотя в нашу первую встречу название организации ни разу не было упомянуто.

— И вы, не колеблясь, стали под ее знамена?

Кристиан Хольк слегка качает головой. Его взгляд скользит по Лизе Майер, стоящей у меня за спиной.

— Никак не уразумею, откуда в вас, журналистах, такая предвзятость. Казалось бы, должно быть наоборот — вам положено ставить во главу угла любознательность и желание докопаться до истины.

Он шумно вздыхает и возвращается к тому, на чем остановился:

— Предчувствие меня не обмануло, и, когда я, уже многим позже, понял, в чем заключалась истинная цель «Мишн зироу», я отказался иметь с ними дело.

— А когда вы это поняли?

— Не сразу. По всей видимости, организация отводила некий срок — года два примерно — для первичной интеграции человека в систему. За это время меня не раз просили принять участие в различных гуманитарных проектах. И я с радостью соглашался. Это же все во имя добра, думал я. Ха-ха.

— Что же заставило вас пойти на попятный?

— Я обнаружил, что название организации — миссия ноль, задача ноль — следует понимать буквально. Но когда я…

— В чем заключались ваши обязанности в «Мишн зироу», Кристиан Хольк? — перебиваю я его.

— Я рад, что вы говорите в прошедшем времени, поскольку организация в ее первоначальном виде прекратила существование почти двадцать пять лет назад — после падения Берлинской стены.

— С деньгами там был полный порядок, не так ли? Что приходилось лично на вашу долю?

— Связи, карьера и в конечном счете деньги, разумеется. Это понятно.

— По этим каналам вы получили должность директора в «Рейнбоу медикалс»?

— В том числе и ее. И целый ряд других управляющих должностей.

— Члены организации помогают друг другу?

— В этом нет ничего удивительного.

— Мужские связи в бизнесе, членство в мужских клубах?

— Да. Хотя в новой организации достаточно много женщин. Мир сильно изменился.

— А какова роль Гертруды Фишер?

Кристиан Хольк не отвечает на этот вопрос. Его взгляд блуждает по гостиной, он переводит его на подоконник, зажмуривается от резко блеснувших лучей, отразившихся от голубоватого перламутра ракушки. Лиза Майер нервно меняет позу. Внезапно Хольк поднимает на меня глаза:

— После того