Город М - Александра Натарова

В подборке этого утра были миленький щеночек, смешно танцующий попугай, лесники, спасающие дикую лосиху, парень, подкармливающий девушку сухарями… стоп.

Женя перезапустила ролик. В кадре появились пейзажи Москвы – внизу шумел мост, плотно забитый машинами, вдалеке в закатных лучах призраками стояли башни Сити. Парень за кадром рассказывал, что Москва не Питер и вылезти на крышу тут настоящий квест, но оно того стоит.

– Вот и птичек можно покормить! – сказал парень и перевел кадр на девушку с мятного цвета дредами, собранными в хвост и богато украшенными бусинами.

Девушка стояла на самом краю крыши, порывы ветра раздували ее пурпурный комбинезон, а в непроницаемых очках весело бликовало закатное солнце. Парень достал из кармана пачку сухариков, вскрыл и подбросил – содержимое волной взметнулось в воздух. Девушка среагировала моментально – бесстрашно прыгнула навстречу, вообще не боясь сорваться с крыши. Поймала несколько сухариков и приземлилась ровно туда же, где стояла. Она сунула сухари в рот, а те, что рассыпались по крыше, торопливо собрала и распихала по многочисленным карманам.

Женя отложила телефон и потерла глаза. Посидела немного, потом пересмотрела видео еще раз. Нет, парень кормит девушку. Может, шутка? Жене очень хотелось в это верить, но по спине уже полз неприятный холод. Проклятый эпизод с крысой на складе стоял перед глазами. Она знала ответ на свою эсэмэску Насте еще до того, как она написала.

«В смысле, кого я вижу? Парня. Ну и голубя. А что?»

«Да так, забавное видео», – ответила Женя и бросила телефон на стол.

Как-то мама рассказывала Жене про ее прабабушку, которая умерла еще до Жениного рождения. Та всегда была немного странной, в деревне ее даже считали ведьмой. Прабабушка могла днями пропадать в лесу, выходить на мороз в одном платье, не чувствуя холода. Прадед терпел – любил очень. Но в войну он погиб, а прабабушка окончательно помутилась рассудком: забаррикадировалась у себя дома и никого не пускала; в каждом ей чудился немецкий шпион или вредитель.

Женин мысленный органайзер услужливо отыскал запись – знание, почерпнутое из какого-то журнала. Сумасшествие может передаваться по наследству и через поколение, и даже через два. Жене такой расклад настолько не понравился, что она поспешила захлопнуть мысленный органайзер, схватила со стола чашку и залпом осушила. И зажмурилась, с трудом проглатывая застоявшийся кофе с молоком. Было настолько гадко, что Женя бросилась наливать себе воды. На столе требовательно завибрировал телефон. Женя прополоскала рот, сплюнула воду в раковину. И схватила телефон.

– Евгения, вы меня еще не забыли? – раздался вежливый голос в трубке.

– Ярослав Александрович? – Женя спешно поправила съехавшую с плеча футболку, как будто собеседник мог ее увидеть.

– Пожалуйста, называйте меня просто Ярославом, а лучше Яром, иначе я чувствую себя безнадежно старым, – усмехнулся в трубку мужчина.

Жене стало неловко: собеседник не был ей другом или хоть сколько-нибудь хорошим знакомым.

– Хорошо, Яр… – с трудом заставила себя произнести Женя.

– Славно. Как ваша нога? – И, не дожидаясь Жениного ответа, собеседник добавил: – Я надеялся позвать вас сегодня на чашечку крайне недурственного кофе. Как вы на это смотрите?

Женя покосилась на чашку, по стенкам которой стекала несвежая молочно-коричневая жидкость.

– Конечно. Где?

Женя проверила названный адрес по карте. Оказалось, что за продиктованным Яром адресом скрывалась одна из бывших фабрик, которую в последнее время активно облюбовывали предприниматели – представители креативного класса. Бывшие цеха теперь занимали магазины молодых дизайнеров одежды и ювелиров, разного рода мастерские, частные галереи двадцатилетних дарований. И маленькие кафе, в зависимости от замысла владельцев то угощавшие скворчащими на железных тарелках бургерами, то манившие редкими сортами пива или авторскими коктейлями, то пленявшие ароматом свежеобжаренных зерен.

Почему выбор Ярослава пал на подобное место, Жене было непонятно, под его образ больше подходил какой-нибудь солидный ресторан. Но в глубине души Женя была рада такому решению – московских ресторанов Женя как-то побаивалась.

Впрочем, как и Яра. Но отступать было поздно, да и глупо.

Оставив Насте на всякий случай записку, Женя переоделась, привела себя в порядок и вышла из квартиры.

* * *

В полумраке тихо гудел холодильник, в котором никогда не было еды. Полоска света, бесцеремонно пробравшаяся в щель между плотными шторами, тонула в матовой поверхности столешниц, на которых ни разу ничего не стояло. Яр сидел за столом, за которым никто никогда не завтракал, не обедал и не ужинал. Перед ним только что потух экран телефона. Яр смотрел поверх него – сквозь стеклянные стенки витрин для экспонатов, а экспонаты смотрели в ответ. Взгляды эти был недобрыми, но их обладатели чудесно приучились скрывать недобрые намерения за масками уважения и вежливости.

Яр был собран, на виске пульсировала напряженная венка. Он вынул из коробки, принесенной девушкой-курьером, черный слиток. Всмотрелся в матовую поверхность.

– Многие Тени покинули нас, – раздался тихий голос. – Хунды уж больно старательно зачищают от них Дома и Улицы!

Заговорил один из экспонатов – обломок ножки стола, на котором одним росчерком пера ломали человеческие судьбы. Яр не ответил – молча вынул из выдвижного ящика молоток. Легкий удар – и слиток обратился в пыль.

Яр смахнул ее на лист бумаги и подошел к экспонатам. Пыль медленно приподнялась с поверхности листа, точно притягиваемая магнитом, и потянулась к предметам, спрятанным за стеклом. Это, конечно, была не еда, но годилась на закуску Теневым, что уже не обладали собственными телами. Раздался довольный вздох, но взгляды, которые чувствовал на себе Яр, не стали благосклоннее. Он не боялся, но и не обманывался на их счет – обладателям, оголодай они окончательно, ничего не будет стоить сожрать самого Яра.

– В Городе очень тихо, – сухим женским голосом заговорила черепица старой башни. Как и сама башня, черепица много успела повидать, многое знала и хорошо умела исчезать до того, как это знание приводило к последствиям. – У нас давно не было ничего серьезного, приходится глодать останки своих же. А теперь еще и Путевод ушел от нас. Это весьма прискорбно!

– Особенно прискорбно, что от помощника не оказалось никакого толка, – подхватил голос, исходивший от обкатанных камней. Он звучал гулко, как воды реки, загнанные в плен подземелья и долгие десятилетия омывавшие эти камни своей обидой и злобой. – Разумеется, обрушенная резиденция целителей – это невероятный успех! Но, осмелимся уточнить, план состоял в другом. При всем нашем глубоком уважении, факты – упрямая вещь.

– Знаю, – отозвался Яр, которому такие разговоры и до провала с охотой на Путевода давались с трудом.

Голод подкрадывался к ним уже давно. Подкрадывался к нему. С каждым днем