Кошка из мастерской - Ён Сомин
– В конце года это всё надо разбить. Так легче будет выбрасывать.
Как только Кисик закончил говорить, он подхватил маленькую тарелочку из груды и бросил её в железную бочку с осколками. Она со звоном разбилась. Недрогнувшей рукой Кисик стал уничтожать свои неудачные работы. Чонмин сначала съёжилась от резких звуков, но потом, пока она наблюдала за действиями Кисика, эти звуки стали отдаваться пульсацией у неё в затылке, и в какой-то момент она ощутила своего рода катарсис. Неудавшихся работ Чонмин тут было гораздо больше, чем у остальных. Она подобрала одну свою чашку, дно которой вздулось и лопнуло, вероятно, из-за слишком высокой температуры. Когда она осторожно бросила её в бочку, чашка пролетела по небольшой дуге, перевернулась, стукнулась об обломки керамики и с глухим звуком разбилась. Одну за другой Чонмин не колеблясь перебила свои работы. Предметы, потерявшие форму ещё при черновой работе над ними, не прошедшие обжиг, легко разваливались при малейшем сжатии в руках.
Чонмин била по посуде молотком, по той с треском расходились во все стороны трещины, и девушка постепенно расслабилась, а затем и развеселилась.
«Я всегда так старалась, чтобы мои работы были идеальными, а теперь собственными руками их уничтожаю…»
– Мне кажется, здесь почти все вазы, которые ты пыталась создать, Чонмин-си. – Кисик поднял одну из неудачных работ Чонмин.
Это было неловкое подражание его вазам.
– На всех моих вазах либо появлялись трещины, либо они разбивались. А те немногие, которые получились, я раздариваю… Ваза – отличный подарок. Наверное, поэтому у меня самой до сих пор нет в доме вазы.
В конце концов Чонмин разбила даже неудачную миску для начос. Она была абсолютным провалом: крепившаяся к ней ёмкость для соуса полностью отвалилась. От неё отскочил осколок и со звоном упал к ногам Чонмин. По его поверхности шли грубые трещины. Чонмин взяла осколок – с ним когда-то были связаны её ожидания и надежды, а руки касались каждого его миллиметра.
– Ты не чувствуешь пустоту, вот так разбивая свои работы?
– Нужно работать ещё и ещё. Поэтому меня не напрягает, когда керамика трескается и ломается. Я всё равно не остановлюсь. Хоть керамика, хоть люди – никто и ничто не формируется в одночасье. То, что получается после нескольких неудачных попыток, имеет бо́льшую ценность.
Кисик разбил молотком большой осколок на мелкие, про себя без конца обдумывая неосторожные слова, произнесённые недавно. Вместе с осколками ему хотелось выкинуть те слова, полностью их уничтожить. Чтобы ещё и ещё раз разжечь свои чувства к Чонмин.
Чонмин протянула Кисику осколок, который держала в руке:
– …Можно будет вернуться к тому разговору попозже?
Построение новых отношений с кем-либо было одной из тех вещей, которые очень мучительно ей давались. В её жизни у отношений не бывало хеппи-энда, и Чонмин давно привыкла думать о том, какой болью закончатся отношения ещё до того, как они успевали толком начаться. Ей очень хотелось, чтобы в этот раз всё было по-другому. Но ей требовалось ещё немного времени.
Кисик взял осколок и кивнул. Он решил в следующий раз достучаться до сердца Чонмин с помощью более подходящих слов.
Было уже за полночь. Чонмин до сих пор не знала, каким именно запомнится ей это Рождество, но хотела помнить его долго-долго.
Ну конечно, именно Памгаси
Когда длинные выходные по случаю лунного Нового года пролетели, а фраза «С Новым годом!» уже всем набила оскомину, Чонмин решилась встретиться с Чуран. Она написала первой, но та сказала, что хочет встретиться попозже, когда будет лучше себя чувствовать. Прошло две недели, прежде чем раздался её звонок. Голос в трубке сообщил, что теперь у неё много свободного времени – Чуран уволилась с работы, – и предложил встретиться.
Лечение в одной из больниц Ильсана. Обед – в ближайший четверг, когда она будет проезжать станцию Пэксок. Чонмин сжала телефон – столько вопросов вертелось на языке: какая больница, что за болезнь, к чему этот внезапный уход с работы? Но перед глазами встала юная Чуран, та, что всегда предпочитала откровенничать с глазу на глаз, и Чонмин сдержалась. Она вспомнила, как в детстве подруга говорила: «В следующий раз будет о чём поговорить». В такие моменты Чонмин отлично понимала, что не стоит её торопить.
У станции Пэксок находилась скромная забегаловка, славящаяся супом с манду. Чуран была закутана в несколько слоёв тёплой зимней одежды, но это не скрывало её измождённого вида. Она очень похудела всего за несколько месяцев.
– Помнишь, как давным-давно мы накопили с карманных денег несколько сотен вон на то, чтобы купить и съесть пару больших манду? А теперь мы стали взрослыми и едим с ними суп. Правда удивительно?
Чуран говорила, обеими руками обхватив миску с варёным рисом, словно согревая их. Руки были красными, как ветви у деревьев зимой.
– Да, было такое, – ответила Чонмин, выкладывая в тарелку перед Чуран манду, мясо и наливая бульон. Она почувствовала, что ей стало проще общаться с подругой.
– Кстати, тексты, которые ты публикуешь, пользуются успехом.
– Ты за этим следишь? – Чонмин так смутилась, что не знала, что делать.
В романе в прошлом главной героини Ючжон появлялся один персонаж, прототипом которого была Чуран. Она не думала, что Чуран узнает…
– Да, Хёсок показал. Я прочитала всё, с начала до конца. Я такая фанатка, даже настроила уведомления. Но ты мне должна за то, что ты меня там описала… Ха, ты платишь сегодня за обед! Моё появление на страницах художественных произведений стоит недёшево, ну уж так и быть.
– Ого, ты так внимательно читала?
– Ну да. Твои истории активно комментируют, они очень популярны.
Комментарии всегда оставляли Чохи, Чихе, Хёсок и Сота, а помимо них, было всего несколько незнакомых аккаунтов, с которых люди тоже что-то писали. Однако было понятно, что это Кисик. Его наивный стиль не менялся, и даже орфографические ошибки были одни и те же.
– Ну, люди читают, и пусть. Ты тоже комментировала?
– Нет, я просто смотрю. Ну и ещё у меня всегда от этого замирает сердце.
«Интересно, прочтёт ли Чуран роман, когда он выйдет?.. И что скажет?» – мысль мелькнула, пока Чонмин наблюдала, как подруга вяло ковыряет палочками в тарелке. Когда Чуран сказала, что не собирается комментировать, Чонмин подумала, что они всё ещё далеки друг от друга.
Чуран в основном перемешивала еду на тарелке перед собой, а съела совсем капельку пророщенных бобов и китайской капусты. Перед ней лежали горы мяса и манду, но она явно всячески их избегала. Чуран проделала такой путь до Ильсана, и Чонмин переживала, что еда ей не нравится.
– Я давно хотела спросить… Из-за чего ты обратилась в больницу?
– Даже и не начинай. Я была последнее время без конца занята, о тебе даже подумать времени не было. До прошлой недели я по будням ходила на работу, а в выходные ездила в Ильсан, лечилась от бесплодия. Местную больницу порекомендовал знакомый врач моего мужа. Собственно, поэтому я и работу бросила. Даже у секретарши, которой, казалось бы, надо только сидеть красиво наряженной, работа на самом деле утомительная. Устанешь тут – начальник мотается по всей стране, я должна ездить с ним, я не расстаюсь с мобильником, потому что боюсь не успеть купить билеты на самолёт, а ещё надо постараться во всём угодить партнёрам. Я бросила компанию, решив, что забеременеть не получается из-за слишком тяжёлой работы.
Муж Чуран был на шесть лет её старше. Она честно призналась, что его родители тоже давили на них в этом вопросе, так как переживали из-за возраста сына.
