Соло на швейной игле - Андрей Юрьев

– Милая, будет так сладко… Иди ко мне, – зашептал Балоян, раздувая ноздри. – Тебе понравится, посмотри здесь…

Он шел на нее, лаская себя, а она отступала, ощущая спиной пространство спальни сзади, не видя ничего вокруг. Существовал только голый, нелепый, похожий на огромную волосатую макаку Балоян перед ней и головная боль, словно раскаленный металл в черепной коробке, сжигающий все внутри и капающий из прожженных глаз и ушей на бордовый ковролин.

– У меня для тебя много чего есть… Это, – он поласкал себя внизу, – и еще брильянты, деньги… Ничего не жалко.

Мимо проплыл дверной проем, словно Лера шла не сама, а ее везли на маленькой платформе. Как на съемках порнофильма, где все разрешено сценарием, где актеры не чувствуют стыда и не боятся последствий.

Она запнулась о чемодан и чуть не упала, тихо вскрикнув. Балоян уже стоял в дверном проеме, закрывая телом поток света. Он триумфально улыбался и все повторял ласковые жуткие слова охрипшим от возбуждения голосом:

– Милая. Красавица. Ложись. Сейчас, сейчас… – зрелище одновременно отвратительное и отчего-то притягательное.

Ей это показалось или и вправду ее руки окружает слабое голубоватое сияние? Миллионы крошечных иголочек воткнулись в ее тело, словно ее подключили к электрической сети. Головная боль огненным сгустком спустилась в грудь и, разделившись на два потока, прокатилась в руки.

Две вещи произошли одновременно – Балоян сделал шаг навстречу и Лера подняла руки, мысленно послав в него раскаленный металл. Раздался хлопок, и на секунду комнату осветила зеленая вспышка, вылетев из рук Леры и отбросив Балояна назад в гостиную. Он даже вскрикнуть не успел. Выгнулся неестественно в спине и рухнул на столик с бутылкой и фруктами.

Раздался грохот. За ним тишина. Только булькал коньяк, выливаясь.

Лера подняла руки к глазам. Никакого сияния, иголок и расплавленного металла. Только боль, будто она обожглась. Но как? Как она это сделала? Прислушиваясь перед каждым шагом, Лера медленно подкралась к Балояну. Он лежал на обломках стола, раскинув руки и ноги. Господи! Она его убила… Убила!

Живот скрутило судорогой ужаса и отчаяния. Что делать? Для начала надо перестать паниковать. В мозг ворвалась музыка. На экране телевизора танцевали длинноногие красотки, как будто ничего не случилось. И тут у нее в голове будто зажглась люминесцентная лампа, с гулом и треском. Лера вернулась в спальню, наклонилась над чемоданом. Рубашка, белье и… боже! В ворохе одежды блеснул пистолет. Она взяла его за ствол, аккуратно, двумя пальцами. Приподняла, ощутив тяжесть, и бросила обратно.

Вот теперь ей стало по-настоящему страшно. Все сошлось. Выходит, это о нем говорили быки Сарыча, когда она пряталась в шкафу в отеле! Балоян и есть тот самый Якут, алмазный курьер! И она его убила.

Но она обладает силой, теперь это ясно. И значит, то, о чем писал прадедушка в письме маме, – правда. Она снова посмотрела на свои руки. Тонкие запястья, пушок светлых, почти невидимых волос, длинные пальцы и розовые ногти. Хрупкое все, видно каждую жилку. На подушечках пузырятся свежие ожоги.

Она снова склонилась над чемоданом. С азартом проверила все отделения. Обычный набор. Все как в любом другом чемодане мужчины среднего возраста. С отвращением отбросила хрустящую ленту презервативов. Под белой рубахой – бритвенные принадлежности в пакетике, документы в пластиковой прозрачной папке, мешковатые зеленые брюки, в карманах пусто, белье врассыпную. Ее руки чуть дрогнули, наткнувшись на белые спортивные шорты для тенниса со смешной надписью на заднице «Баболат». В кармашке для мячей что-то зашуршало. А вот это интересно. Двумя пальцами Лера вытащила маленький пакетик с застежкой зиплок. Внутри лежал сверток из синей оберточной бумаги, жирной на ощупь. Она еще не раскрыла его, но уже знала, что внутри. Помяла в руках с хрустом. Оглянулась на Балояна. Не шевелится.

Аккуратно развернула и высыпала на ладошку сверкающие камни. Штук тридцать. Полюбовалась, завернула в бумагу и положила обратно в пакетик.

Ну все. Теперь пути назад не будет. Как только она переступила порог, мышеловка захлопнулась. А если подумать, то и гораздо раньше… И что теперь? Остается только бежать.

Лера снова запаниковала. Пробежала по номеру, стараясь не смотреть на распростертое тело. Заметила барсетку на кресле возле стола. Нащупала внутри пачку денег, потом вытащила из нее паспорт и бросила в чемодан. Положила пакетик с алмазами и пистолет в барсетку и выглянула из номера.

Никого. Все тот же в воздухе запах сиреневого освежителя, да и солнечный свет в конце коридора, там, где окно, все такой же, но кажется, что прошел миллион лет, все изменилось, и она уже не та.

Представила, как по улице ходят динозавры, подминая разогретый асфальт, а может, летают блестящие диски между высоченных, до облаков, небоскребов на месте, где стоял ее дом, и спят в тени баобаба в обнимку Кинг-Конг и самка тираннозавра с ярко накрашенными помадой губами.

Все, что оставалось еще реальным, это звук ее шагов по ковровой дорожке и шершавая кожа барсетки, прижатой к груди. Даже мертвый Балоян в номере уже не реальность, а что-то придуманное, зыбкое.

Лера как во сне спустилась по лестнице, последние несколько ступеней пролетели мимо серым калейдоскопом – у спела схватиться за перила в последний момент, чуть не упала. Она боялась сделать еще хоть один шаг. Пол колыхался в нескольких километрах внизу. Лере казалось, что нога пройдет насквозь и она просочится сквозь пол, цепляясь одеждой, часиками на тонком запястье, барсеткой мертвого Балояна за каждый миллиметр бордового, как кровь, ковролина, деревянных планок и бетонных перекрытий. Пол превратится в потолок. Побегут трещины, их них хлынет кровь. Ноги ее покажутся внизу в лобби, и люди станут показывать пальцами, отступать, гадая, что это там просачивается сверху и что с этим делать. Ужас сковал ее движения.

Она заставила себя пойти вперед, с трудом открыла дверь для персонала кухни. В нос шибанула вонь отходов из мусорного бака. Ее стошнило на бетонную дорожку.

– Господи! – вырвался стон из груди.

Лера вытерла рот тыльной стороной ладони и побежала, втянув голову в плечи, словно ждала выстрела сзади. Пропала. Пропала. Пропала. Цокали ее туфли по асфальту. Дура. Дура. Дура. Она забыла про автобусы и такси. Просто бежала по краю дороги в единственное место на земле, которое еще было доступно. Ее шатало от пролетающих мимо грузовиков и автобусов. Ей сигналили и кричали. Лера ничего не слышала и не ощущала, кроме ужаса и смятения.