Год без тебя - Нина де Пасс

Странно, что после всего нескольких месяцев знакомства с Рэн я отношусь к подобному совсем иначе – даже если она испытывает то же, что и они. Когда я возвращаюсь в нашу комнату, она притворяется, что спит, а утром просто уходит молча. Я ее не виню. Я могла бы быть честна с ней с самого начала. У меня была возможность рассказать ей вчера все без утайки, и в очередной раз я предпочла соврать ей.

Я знаю, что у Рэн есть полное право отвернуться от меня после всего, что я от нее скрыла. А еще я знаю, что на сей раз приложу все силы, чтобы этого не случилось. Я одеваюсь, но спускаюсь по лестнице не спеша, в страхе перед тем, что мне предстоит.

Гектор ждет у подножия лестницы, расслабленно привалившись к стене и попивая кофе из картонного стаканчика. Второй стакан он молча протягивает мне.

Я принимаю кофе, но держу дистанцию; я больше не понимаю, кто мы с Гектором друг для друга.

– Где ты?..

– Это для персонала, – скучающим тоном говорит он. – Думаю, тебе лучше обойтись без завтрака. Рэн уже там, пышет гневом. – Я бросаю на него взгляд, в котором сквозит отчаяние, но он лишь качает головой. – Давай просто пройдемся перед уроками.

Он хватает школьное пальто с ближайшей вешалки и бросает мне, а затем, не дожидаясь меня, уходит в сторону главного выхода. Пружинистым шагом он идет по одной из тропинок, что петляют между зданиями школы. В небе цвета морской волны нет ни облачка, но на улице явно минусовая температура – воздух ледяной, кусачий. Час ранний, и снег вокруг лежит нетронутый – только вызывающе поблескивает в свете солнечных лучей.

Мне приходится прибавить шаг, чтобы догнать его; кофе выплескивается из стакана и попадает на мерзлую землю.

– Ты со мной еще разговариваешь? – робко спрашиваю я, с явной тревогой и позорной надеждой в голосе.

– У меня есть вопросы, – сообщает Гектор рассудительным тоном. Он останавливается, взглянув на меня, делает оборот вокруг своей оси и шагает дальше – чуть медленнее. – И довольно много.

Теперь я иду с ним в ногу, стараясь держать дистанцию в ярд.

– Спрашивай что угодно.

– Что было после того, как ты выписалась из больницы? Ты с кем-нибудь из них после этого встречалась?

– Мимоходом, – отвечаю я и рассказываю о том, что произошло после похорон. Рассказываю о Джеймсе и о том, как мы не знали, о чем говорить. Рассказываю про девчонок, которые смотрели на меня так, будто я вообще черт знает кто. Рассказываю, как, стоя на том самом крыльце, я внезапно поняла, что все это время Джи была моим спасательным кругом, и я понятия не имела, как теперь без нее жить.

Мы доходим до часовни на другой стороне горного склона. Гектор указывает на потертые каменные ступени, которые ведут ко входу. Мы усаживаемся на разной высоте лицом друг к другу, я – чуть выше. Холод камня пробирается сквозь шерстяную юбку, и я подтягиваю под себя подол пальто.

Он делает большой глоток кофе, хмурится.

– У тебя еще остались к нему чувства?

– К Джеймсу? Зачем ты вообще об этом спрашиваешь?

Гектор вглядывается в мое лицо, словно такой ответ его не устраивает, и говорит:

– Это простой вопрос: да или нет?

– Нет. Конечно нет. – Я сижу, потупившись в землю. – Что ты хочешь от меня услышать? Когда умерла Джи, все чувства, которые я вроде как к нему испытывала, тоже умерли… Потому что такова правда. Я просто не думала, что тебе нужно это объяснять. Я не тосковала по нему втайне все эти месяцы – тебя это интересует, Гектор?

– Я не знаю, что думать, Кара, – говорит он тише прежнего. – Не знаю, что хочу от тебя услышать. Я пытаюсь переварить то, что ты рассказала вчера; пытаюсь нарисовать в своей голове четкую картинку того, что случилось.

– Картинка так себе, – мрачно замечаю я. – Если уж я не могу найти себе оправдания, то ты и подавно не сможешь.

На пенек рядом с нами садится черная птица с рыжим клювом, расправляет крылья и чистит перышки – мы молча наблюдаем за ней. Раньше молчание Гектора не тяготило меня. Я с ужасом осознаю, что прямо сейчас он определяется с отношением ко мне. Меня осеняет, что если я продолжу говорить, то, возможно, оттяну момент его решения.

– В Лондоне, после того как ты уехал домой, – начинаю я, и он переводит взгляд с птицы на меня, – у нас с папой было что-то типа разговора по душам…

Гектор заинтересованно поднимает одну бровь.

– Он велел мне ориентироваться на него. Сказал, что, когда придет время, я вспомню, как он облажался, и точно не повторю его ошибки.

– Неплохой совет.

Я морщусь.

– Только запоздалый. Я уже совершила такую же ошибку.

– Кара, это не связанные случаи. Я к тому, что ты вряд ли унаследовала от него ген предательства.

– Знаю, знаю. Просто я много лет осуждала – ненавидела его за то, как он поступил. И сама в итоге поступила точно так же.

– К чему ты клонишь?

– Можешь меня ненавидеть. Это было бы логично.

Не понимаю, что выражает его лицо, что на нем написано.

– Я не ненавижу тебя, Кара, – наконец говорит Гектор.

– Я не хочу поступать, как он. Я видела, что бывает… – Мои следующие слова звучат чуть громче шепота. – Я боюсь, что уже слишком поздно. Что я уже стала такой, как он; а я… я не хочу такой быть.

– Не смотри на меня так, – произносит он, скривившись при виде моего лица. – Я боюсь этого не меньше твоего.

– Что я похожа на отца?

Он качает головой.

– Что я похож на своего.

Мы надолго упираемся друг в друга взглядами.

– Ты вообще не похож на отца.

Гектор улыбается.

– Да ты же с ним секунд пять общалась от силы.

Я сверлю его взглядом, полным железной решимости.

– Ага, ну, знаешь, я в таком разбираюсь.

Он резко встает, стряхивает снег со штанин, протягивает мне руку и помогает подняться. Так и не выпустив мою ладонь, он в конце концов заключает меня в объятия, и это кажется едва ли не попыткой примирения.

– Что?.. – Его куртка заглушает мои слова.

– Давай больше не будем об этом. Ничего уже не поделать, – говорит он. – И, если уж честно, я думаю, что ты уже достаточно себя за все наказала, так ведь?

Вот оно. То, о чем я даже не мечтала. Прощение. Принятие. От