Не сдавайся! - Сара Тернер

– Это мне?

Джори серьезно качает головой:

– Боюсь, это подарок для Теда Лэндера, которому очень скоро исполнится четыре года. Он не для Красного рейнджера.

– Ура! – стягивает маску Тед. – Это же я, Джор-ри-и-и! Я просто притворялся!

Джори изображает сильное удивление:

– Да, приятель, ты меня провел. В таком случае это действительно тебе.

Тед смотрит на меня, и я киваю:

– Вперед, открывай.

Пока Тед занят подарком, старательно срывая оберточную бумагу, я легонько касаюсь руки Джори. Он мою руку не сбрасывает, но и на меня не смотрит.

– Мне не стоило писать тебе все те сообщения, – понижаю голос я. – Прости.

– Я не понимаю тебя, Бет. Каждый раз, когда я предлагал встретиться, ты находила какие-то отговорки. И я это знаю наверняка, потому что твоя мама сказала мне, как предлагала снова посидеть с Тедом, а ты утверждала, что никак не можешь выбраться в паб. А теперь вдруг пишешь, что скучаешь и хочешь поговорить… – Он опускает взгляд на Теда, который уже справился почти со всей бумагой.

– Я правда по тебе скучаю. Очень. И я больше никогда не буду слать тебе миллион сообщений, пока ты ужинаешь со своей девушкой. Честное скаутское!

Уголки его губ чуть дергаются.

– Ты же ушла из скаутов.

– Да, но не по своей вине. Вожатая была той еще стервой.

Джори смеется. Тед размахивает перед нами машинкой из «Щенячьего патруля»:

– Это же Крепыш! Спасибо, Джор-ри-и-и!

– Тебе понравилось? Выбирал в магазине игрушек наугад.

– Он самый лучший! Полли, смотри! – Тед несется обратно в дом.

– Спасибо тебе за подарок. Я точно не смогу убедить тебя зайти? Мы лего за пару минут достанем.

– Не могу, – качает головой Джори. – Сэди хочет поехать на одну из этих антикварных ярмарок. Ей нравится все винтажное. Я пообещал ей не задерживаться.

– А, ну ладно. – Я корчу недовольную рожицу. – Что ж, развлекайся. И еще раз извини за вчерашнее.

– Просто постарайся держать себя в руках: чтобы не алкоголь управлял тобой, а ты им – и своим телефоном. Хотя, наверное, Грегу с этим его жилетом и рычащим мотором такое понравится. А ты всегда говорила, что терпеть не можешь жилеты, – неожиданно лукаво улыбается Джори.

Когда он раскрывает руки обнять меня на прощание, я обнимаю его немного крепче и дольше, чем обычно, прижимаясь всем телом. Волосы у него пахнут чем-то фруктовым. Как шампунь бренда Body Shop – странно, он же всю жизнь пользуется Head & Shoulders.

– Ну, люди же меняются.

– Думаю, да. – Джори медленно отстраняется и откашливается. – Что ж, увидимся. – Ключи от машины у него в руках, но он медлит на дорожке.

– Ладно.

Наши взгляды пересекаются, и между нами будто что-то проносится. Что-то неуловимое, что никто и не заметил бы, но для меня это как электрический разряд. Подойдя к минивэну, Джори оборачивается и снова смотрит на меня. За двадцать лет мы столько обнимались на прощание, но в этот раз все было по-другому. Я закрываю дверь, и меня пробирает что-то похожее на нервную дрожь, только воздушнее. Мысленно слышу голос сестры: «Бабочки, Бет. Вот тогда ты поймешь». Не могу отделаться от мысли, что мои бабочки выбрали крайне неподходящий момент.

Глава двадцать третья

– Вот такие новости. И мне очень-очень нужно, чтобы ты проснулась и сказала мне, как быть. – Я опускаю голову на краешек подушки Эмми. – Я собираюсь сделать кое-что… но уже сама не понимаю, что происходит. И сейчас ты должна мне помочь, сказать, как поступить. Мне больше не у кого спросить совета, только у Джори, но, к сожалению, тут дело касается и его тоже. – Я поднимаю голову к лампам дневного света. – Можешь потом сразу же опять уснуть, если хочешь. Мне нужен только кивок или качание головой. «Угу» или «не». Пожалуйста, Эм, – вздыхаю я. – Ты всегда принимала взрослые решения за меня…

Я привезла с собой фотографию. Сейчас я ее достаю и поднимаю так, чтобы Эмми тоже ее «видела», хотя она, конечно, не открывает глаз.

– Помнишь, как ты сделала этот снимок? Я откопала его у себя в ящике под кроватью, когда отвозила детей к маме.

На фотографии мы с Джори почти четыре года назад перед походом в паб, обнимаемся и корчим рожи. На мне узкие черные брюки и красная блузка в крошечные белые сердечки. Еще я надела каблуки и бейсбольную кепку, чтобы выглядеть подурашливее. Мы просто веселились – одно из сотен фото, как мы дурачимся, собираясь куда-то, – но этот вечер я помню гораздо лучше остальных.

– Кое-что случилось тем вечером, Эм. Хотя мне кажется, ты уже это знала, – продолжаю я. – На следующий день, когда я заявилась к вам на воскресный обед, ты устроила мне настоящий допрос с пристрастием. Тогда я отмахнулась, сославшись на похмелье, но ты все знала. И я знала, что ты знаешь. Просто пыталась забыть об этом. – Наблюдаю, как мерно поднимается и опускается грудь Эмми, и вспоминаю ее понимающую улыбку тем утром. – Правда, это было не совсем «чем-то». Просто поцелуй на улице, потом мы вошли в дом, но ничего не… ну ты понимаешь, ничего не было. В те выходные еще выпало столько снега…

Меня затапливают воспоминания о том вечере. Посиделки в пабе я помню довольно смутно, но потом, когда ушли, картинка более отчетливая. Как я поскользнулась на обледеневшей террасе снаружи паба. Искра, проскочившая между нами, которой прежде не было – или как минимум чье существование мы никогда не допускали. Предвкушение того, что вот-вот произойдет, пузырьками бурлящее внутри. Его ладони, касающиеся моего лица при поцелуе, снежинки, запутавшиеся в волосах. Как мы ввалились в дверь, бросив куртки прямо на пол, и как он начал расстегивать мою блузку, проклиная свои замерзшие пальцы. Как мы неуклюже возились с одеждой, будто нам было жизненно необходимо касаться друг друга, – я такого никогда прежде не чувствовала. Господи, я так хотела его и ощущала, что желание взаимно. Но потом, когда мы споткнулись и упали, хохоча, у подножия лестницы, так и не разорвав объятия, Джори отстранился и сказал: «Бет, остановись. Это все алкоголь, и это плохая идея». И, несмотря на все мои попытки сказать, что дело не в алкоголе и что идея отличная, момент был упущен. Будто мы танцевали медленный танец – и вдруг загорелся яркий свет. Мы отпустили друг друга и сели на первую ступеньку, переводя дух и обмениваясь робкими взглядами в духе «о чем мы только думали». Джори сделал нам обоим