Несбывшаяся жизнь. Книга первая - Мария Метлицкая
Мария вздохнула. Стыдно признаваться в этом – кому угодно стыдно, а уж дочери!..
– Я и правда не знаю, кто твой отец. Но именно в те дни я забеременела.
– Но я же должна быть на кого-то похожа! – хрипло сказала Лиза.
Мария кивнула.
– Должна. И похожа. На Леню. Так мне кажется. Или очень хочется, чтобы ты была на него похожа.
– Выходит, я добровольно отказалась от встречи с родным отцом, – сказала Лиза. – Могла познакомиться, но отказалась.
– Выходит, – кивнула Мария.
– Но почему ты мне не сказала – тогда, в поселке?
Мария снова пожала плечом.
– Испугалась, наверное. Ему было плохо: больница, слабость, ужасный вид. А тут ты – красивая, молодая. Растревожишь его, разволнуешь… К тому же – обиженная, полная претензий… Вот я и растерялась. Все мысли были о Лёне… А вы – ты и твой странный кавалер – молодые, столичные, современные. Другие. Я не знала, как себя вести, что делать. Стеснялась тебя, стеснялась твоего Диму. Нервничала – мне бы в больницу, а тут вы, важные гости. Я боялась с тобой говорить, не была к этому готова. К тому же была не уверена, что твой отец – он. И если совсем честно, – усмехнулась Мария, – мне было совсем не до вас. Если бы ты предупредила, написала, я бы подготовилась. А тут все неожиданно, внезапно, наскоком. И я ждала вашего отъезда. Это ужасно, но это так. Извини.
– Ну да, – усмехнулась Лиза, – тебе снова было не до меня. Это я, молодая дурочка, решила, что делаю что-то правильное, даже героическое. Я делаю первый шаг! Я, которую ты бросила, о которой не вспоминала… Я, а не ты, моя мать. Но тебе снова было не до меня. Тебе всегда было не до меня. Он, твой Ленечка, всегда был важнее.
Мария размяла папиросу и чиркнула спичкой.
– Не так, Лизонька. Точнее, не совсем так. Когда Нинка тебя не отдала, я под поезд хотела броситься. Хоть и понимала, что Нинка права – куда тащить маленького ребенка? Ни врачей, ни нормального сада, ни школы – ничего. А питание, а климат? Все понимала, а жить не хотела. Знала, что у тебя все нормально, ты в тепле, сыта, ходишь в нормальный сад, пойдешь в хорошую школу. А все равно умирала. Думала – как теперь жить? Металась, рыдала, скучала по тебе, ненавидела Нинку. Но понимала, что ты без меня проживешь, а он – нет. Он погибнет. Ему было отчаянно плохо. Несправедливый приговор, пожизненный позор, предательство родных.
Мария затянулась. В глазах стояли слезы.
– Без меня он бы не выжил. Я была там, где нужнее. С тем, кому необходима, жизненно необходима. Да и потом: я была уверена, что со временем тебя заберу. Или мы вернемся в Москву. Вернемся – и заживем нормальной человеческой жизнью, все как у всех, как обычная семья. Но расскажи Господу о своих планах… И жизнь повернула по-другому. Мы не вернулись, потому что возвращаться уже было некуда. Ни у него жилплощади, ни у меня. Его бывшая выписала, а меня – родная сестра. А там нам комнату дали, Лене предложили работу, платили неплохие деньги… Вот мы и подумали: накопим на кооператив – и вернемся. А с пропиской как-нибудь разберемся, найдем выход.
Лиза слушала молча, хмуря брови.
– А потом привыкли, прижились. Да и Леня стал болеть – не прошли даром ни тюрьма, ни климат. Тогда стали думать о юге, о теплых краях. О море мечтали, о маленьком, увитом виноградом, уютном домике, о дворике с деревянным столом и лавками, о тепле… Денег собрали и рванули на юг, в Крым, в поселок Рыбачье. Нашли домишко – крошечный, в три комнатки, но нам большего не надо. А какой вид! Не вид, а сказка. Домик стоял у подножия горы. Справа – горы, внизу – море, а к морю дорожка: узкая, извилистая, петлями. И сплошная зелень, просто зеленый рай – орешник, инжир, слива, груша… И все цветет и плодоносит. А перед домом – магнолия, представляешь? Огромная, развесистая, бело-розовая. Мечта…
Мария вспоминала и улыбалась.
– В общем, влюбились мы в этот домишко: он снился нам по ночам. Ну и решились. Подтвердили свои серьезные намерения, отправили задаток и сказали, что приедем через пару недель. Закончим в поселке дела – и вернемся. И стали мечтать. Как покрасим наш домик, расставим мебель, купим занавесочки, лампы, обязательно книжный шкаф – Леня страдал без книг, а вся его библиотека осталась в той семье. Все мечтал, что снова начнет собирать. А я – мечтала о светлой кухоньке, о новых кастрюлях… О том, как буду варить варенье: айвовое, абрикосовое, персиковое, сливовое, грушевое… Как с нами будешь ты, а не захочешь – будешь приезжать на лето, на каникулы. Ты, а потом и твои детки, наши внуки… Счастье…
Мария вздохнула и замолчала.
– И что? – спросила Лиза. – Не сложилось?
– Деньги украли, – усмехнулась Мария. – В поезде. Поехала я, Леню с работы не отпустили. Нервничала, конечно, но и тянуть было нельзя: хозяева просили поторопиться. Зашила я деньги в подол юбки – и поехала. А ночью меня ограбили. Брызнули чем-то, я и уснула. Беспробудно уснула, утром добудиться не могли. Голова тяжелая, чугунная, глаза как в пленке – мычу чего-то, кручу головой. А тут вниз посмотрела и обмерла – подол у юбки отрезан! Не отпорот даже, а именно отрезан – криво, ножом… А я как под наркозом: реву, ничего не помню… Что было вчера, что ела, что пила? Меня спрашивают, а я ничего не помню… Так и накрылась наша с Ленечкой светлая мечта.
Мария посмотрела на Лизу. Та сидела, опустив голову. Сквозь свежий загар проступала смертельная бледность.
– И как ты это пережила? – тихо спросила Лиза. – Ведь это… крах всего, всей жизни! Не знаю, как бы я справилась…
Лиза покачала головой.
– Лизонька! – удивилась Мария. – Это ведь только деньги! Конечно, переживали, особенно я.
