Несбывшаяся жизнь. Книга первая - Мария Метлицкая
Лиза неопределенно мотнула головой – осуждала или просто не понимала?
– Жизнь, Лиза, то одной стороной поворачивается, то другой. То белой, то черной. А как ты это примешь – дело твое. Как примешь, так и проживешь. Не надо никого винить. У человека тоже две стороны, белая и черная. И какой он к тебе повернется – порой он и сам не знает. Вот Нинка, родная сестрица. Посмотреть со стороны – человек благородный, правда? Ребенка моего воспитала, матерью быть старалась, а кто я? А я свинья неблагодарная, должна была ей до земли кланяться, ноги целовать – вырастила мою дочку, дала ей все, что могла. Во всем себе отказывала, а дочке моей самое лучшее, так?..
Лиза молчала.
– А нет, – зло сказала Мария. – Не так. Совсем не так. Нинка сломала мне жизнь. Вроде и дура простецкая, а все сделала грамотно. И документы выправила, и меня шантажировала. Вот тебе и самоотверженность! О себе она думала, в первую очередь о себе. Понимала, что замуж не выйдет, судьбу свою женскую не устроит, ребеночка не родит. А тут нате вам – готовая девочка! Да такая красавица и умница, прелесть, а не ребенок! И не чужой, родная племянница…
Мария всхлипнула.
– И зависть: всю жизнь – черная зависть. Завидовала мне она страшно, до ненависти, с самого детства. Меня родители обожали и баловали, а она всегда боком, с краю. Я понимаю, обидно! Я хорошенькая была, сметливая, музыкальная, и петь, и танцевать любила, и училась хорошо. Ласковая, к родителям льнула. А Нинка – бестолковая, неловкая, некрасивая. Понятно, что она не виновата. Помню, как мама ругалась: «Ты, Нинка, безрукая! Что ни поручи – все загубишь! Посмотри на Марусеньку – все у нее получается!» Как такое выдержать? Все оттуда и шло, из детства, из семьи… Неправы были родители, так нельзя. В чем она виновата? Я красавица – она уродина. У меня кавалеры – у нее пусто. Вот и получи, красавица Марусенька! Вот и подумай, что в жизни главное. И мстила мне всю жизнь. И, надо сказать, отомстила.
Начала канючить Анюта. Время шло к обеду. Мария поняла, что пора закругляться, делать какие-то выводы.
– Две родные сестры, а друг друга ненавидят… Кошмар. Ужасно, что так получилось. И знаешь, что я поняла? Зависть – вот что самое страшное. Зависть как жук-точильщик: грызет изнутри, до пустоты грызет, до основы. И выедает до черноты в душе. Вроде бы пожалеть ее надо, а не получилось: слишком много страданий и боли.
– Ладно, дело прошлое, – сказала Лиза, поднимаясь и собирая покрывала. – У всех своя правда. Знаешь, я всегда думала, что правда одна. Правда она и есть правда. А потом поняла: нет, не так. У всех своя правда. И всех, если захотеть, можно понять. Если, конечно, постараться.
После разговора с Марией стало и легче, и сложнее.
Легче – оттого что они наконец поговорили на эту тему.
А сложнее – оттого, что Лиза окончательно растерялась: кто ее отец? Неужели действительно тот самый любовник матери? Тот, ради которого она ее бросила? Не легкомысленный красавец Топольницкий, а тот самый Ленечка, из-за которого перевернулась вся жизнь? Все жизни! Лизина, мам-Нины, самой Марии… Тот самый любовник матери, которого Лиза всю жизнь ненавидела? Главная, неземная любовь, из-за которой бросают ребенка?
И еще одно мучило Лизу. Она могла с ним познакомиться – увидеть, поискать сходство, поговорить, услышать его голос, понять, что он за человек. Просто попросить Марию взять ее с собой к нему в больницу… Если бы она знала!
Но она не знала. Да и сама Мария ответила честно – это предположение, но вовсе не факт.
Кстати, у него остались дети – кажется, двое, сын и дочь – в Москве. И вполне возможно, что они ее родственники, единокровные брат и сестра. Выходит, их нужно найти? Мария наверняка о них что-то знает…
А если ее отец – давно канувший в Лету Владимир Топольницкий? Если она им никто? Ведь нет никаких доказательств. Ну найдет, и что она им скажет? «Кажется, я ваша сестра?»
«А если по группе крови? – рассуждала Лиза. – Мария должна знать, какая у него группа крови, в больнице наверняка определили, и в бумагах написано. Мария должна, а мне… хотелось бы. Хотелось бы знать, кто мой отец. И почему я смуглая, от кого это досталось? Ладно, может, потом… Что сейчас-то об этом…»
До конца отпуска оставалось совсем немного.
Они накупались, загорели, отоспались. Наварили варенья, до отвалу наелись вяленой и жареной рыбы, которую при удачном улове бесплатно отдавал сосед дядя Гриша.
И все. Спасибо, что было, но надо готовиться к дороге… Как быстро заканчивается все хорошее, как мгновенно пролетает…
11
Лиза открыла глаза и посмотрела на часы – половина седьмого. Впервые она так рано проснулась. Ну да, отоспалась.
В доме еще было тихо.
Лиза посмотрела в окно.
Мокрым серебром поблескивала река, раннее нежаркое солнце пряталось за легкими облаками. Неужели все скоро закончится? Ну да, разумеется, все когда-то заканчивается… Они вернутся в Москву, Лиза пойдет на работу, и снова закрутит привычно суетливая и беспокойная жизнь.
Лиза надела купальник, натянула сарафан, влезла в шлепки, укрыла спящую дочку и на цыпочках вышла за дверь.
Во дворе, на веревке, сушились полотенца.
Лиза стянула одно, еще влажное, волглое, и побежала к берегу.
Спустившись к реке, она стянула сарафан, бросила полотенце и оглянулась – никого. Да и кому тут быть в такую рань?
Туристы еще спят, народ они поздний. Местный люд на пляж ходит мало, не до него. У детей из пионерлагеря пляж свой, собственный, за лесом.
Лиза осторожно вошла в воду и поежилась:
