Несбывшаяся жизнь. Книга первая - Мария Метлицкая
Искать было негде, решили просто ждать.
А вдруг?
Но предчувствие было плохое.
Да уж, привыкли они к горемыке Пашке, привязались. Хорошим он был человеком. И вскоре снова потек кран, перекосилось окно и начал заедать входной замок. И как-то сразу все посыпалось, сломалось, заскрипело – словно квартира тосковала по Пашке и его умелым рукам.
– Лишились мы своего завхоза, – грустно вздыхала Полечка.
Спустя полгода, посреди ночи, Лиза вспомнила, что Пашка собирался в лес за березовым соком. Мыл банки и прочел целую лекцию, как полезен березовый сок.
«Наверное, заблудился и сгинул в лесу… Или случилось что-то ужасное! Но кому было нужно убивать безобидного Пашку?»
Лиза гнала эти мысли, но на душе было черно.
А к Новому году Полечка огорошила новостью: сообщила, что собралась замуж.
Надо бы порадоваться, но Лиза не знала, что сказать, и растерянно хлопала глазами.
Засвербело в носу и хотелось плакать. Пашка пропал, Ритка почти не появляется, а если и появляется, то только переночевать и почистить перышки. Теперь уйдет и Полечка…
А больше у нее никого…
* * *
Замужество Полечки обещало быть удачным: в женихах ходил пожилой и зажиточный вдовец, полковник в отставке.
– Упакованный, – затягиваясь длинной импортной сигаретой, докладывала Ритка. – Знаешь, какие у полканов пенсии? И флэт на Фрунзенской, обстановка, машина. Как тебе маман? – продолжала удивляться Ритка. – Ничего так отхватила!
Состоялось знакомство.
Иван Васильевич – поджарый, седой и вполне фактурный мужчина – гладил Полечку по руке и поднимал тосты за их «позднее счастье».
Полечка вытирала мокрые глаза и, похоже, была действительно счастлива.
После записи, как называл бракосочетание «молодой», «молодая» переезжала на мужнину жилплощадь.
Жилплощадь, большая трехкомнатная квартира в кирпичной сталинке на Фрунзенской, Полечку смущала.
Заселяться в квартиру умершей супружницы ей было неловко, и деятельная молодая требовала ремонт, перестановку, смену штор и посуды. Ремонт муж отменил, а к остальным переменам был лоялен.
И Полечка занялась разрешенным обустройством: шила новые гардины, расставляла свою посуду и прочую мелочовку в виде любимых вазочек, салфеточек, фигурок собак и картинок.
– А хрустальные люстры и ковры менять не буду, переживу, – смеялась Полечка.
Она помолодела, похорошела и расцвела.
– Ваню мне бог послал, – повторяла она, – за все мои женские муки!
Отмечать и праздновать поехали на Фрунзенскую.
Ритка ничего не придумала – квартира была большой и просторной, горели огнем отмытые Полечкой массивные хрустальные люстры, сверкала отполированная румынская мебель.
И стол Полечка накрыла как полагается, от души, приложив немало усилий. Были и знаменитые Полечкины пироги, и холодец, и заливное, и салаты.
Кроме Лизы и Ритки на свадьбу пришли две пожилые соседские пары, по виду – отставники в большом чине и их верные боевые подруги. Полечка, легкая, веселая и молодая, выгодно отличалась от тучных, напыщенных и подозрительных соседских жен, которые смотрели на невесту с нескрываемой неприязнью.
– Ну и черт с ними! – шепнула Лизе Полечка на кухне. – Жить-то с Васильичем, а не с этими бабками!
Поздравить молодых пришел племянник Васильича, студент МГИМО и будущий дипломат Дима. Дымчик, как ласково называл его дядя. Было заметно, как бездетный полковник привязан к племяннику.
Ритка быстро напилась, и ее уложили в одной из комнат. А смущенная Полечка извинялась за дочь.
Лиза мыла посуду. «Молодые» ушли в свою спальню, Ритка храпела в выделенной комнате, а Дымчик уснул на диване в гостиной.
Лиза дождалась, пока откроется метро, и, проходя мимо Дымчика, остановилась.
Она смотрела на его красивое бледное лицо, на тонкие, безвольно упавшие руки, на густые волнистые волосы и крупные, упрямо сжатые губы, – и чувствовала, как громко стучит ее сердце.
Вернувшись домой, Лиза упала на кровать и закрыла глаза.
Как мило и нежно – Дымчик! Наверняка он добрый и нежный!
Или она все придумала? Что она знает о нем? Небедный красавчик, студент. Голубые моднючие джинсы, кожаные, явно импортные, ботинки, трикотажная рубашка-батник, красивые фирменные очки. Родители за границей, в Европе, а он живет поблизости, тут же, на Фрунзенской, рядом с любимым дядюшкой. За хозяйство отвечает приходящая домработница.
Другая жизнь. Совсем другая.
А Лиза? Кладовщица магазина «Свет». Сирота, живущая в коммуналке. Разные миры, где она и где он… И тут же запретила себе думать об этом.
Да и Ритка наверняка не упустит такого кадра – очухается и возьмет в оборот, и родственнички помогут.
Сосватают дочку и племянника, и будет большая семья.
И Лиза сюда явно не вписывается. Но было понятно одно – в Дымчика она влюбилась.
4
Полечка уговаривала Лизу поступать не на лечебный факультет, а на фармакологию, а это означало, что мечта стать врачом не исполнится.
Еще одну мечту в помойное ведро? Ну нет!
В своих знаниях Лиза была уверена, а значит, надо продолжить борьбу.
«Вся жизнь борьба», – как говорила Полечка.
Год пролетел быстро, и наступило лето, начались экзамены. На сей раз все прошло как по писаному, и Лиза поступила во Второй медицинский. На отделение «лечебное дело».
Но надо было искать новую работу – из магазина Лиза уволилась, полный рабочий день был невозможен.
Варианты были. Например, вымыть три подъезда в соседнем доме можно до занятий, часов в шесть утра. Или на почту, там утро-вечер, уборщица работает перед открытием и после закрытия. Та же история и с булочной, и с продуктовым: уборщицы требовались везде.
Сорок пять рублей чистыми, плюс стипендия (которую надо было еще заработать), ну и, конечно же, строгая экономия, к которой Лиза и так привыкла.
К концу сентября вернулась потухшая Ритка: роман с очередным кавалером окончился большим скандалом.
– Сволочь он, – Ритка твердила как заведенная. – Подонок и сволочь!
– Но ты же его любила, – осторожно вставляла Лиза, – и у вас были счастливые дни!
– Все перечеркнул! – заливалась слезами Ритка. – А ты в курсе, что я от него два аборта сделала?
Лиза в ужасе покачала головой.
– Да откуда? Ты же молчала…
С Фрунзенской приезжала Полечка, привозила бульон и котлеты, но Ритка швыряла еду и ругалась с матерью.
Лиза закрывала дверь в свою комнату и затыкала уши: слушать Риткины вопли и оскорбления было невыносимо.
Но Ритка есть Ритка, и месяца через полтора она успокоилась.
Повеселевшая, прежняя Ритка строила планы и, высунув язык, красила светлые рыжие ресницы.
В скором времени на Кировской появился Дымчик.
С замиранием сердца Лиза ждала. Сомнений не было: ушлая Ритка подцепит нового родственничка, и все! – прощай, Дымчик, прощай, Лизина
