Мало кто знает, но не секрет - Азамат Борисович Габуев

– Вода по-осетински будет «дон», – добавил Вадим.

– Это я знаю, – сказал Коромыслов. – Дон, Днепр, Дунай…

– Да. Но теперь, когда вы знаете слово «куырой», можете добавить в этот список район Лондона – Кройдон.

– Это что получается? Мельничная река?

– Да. Аланы оставили свои топонимы по всем британским островам. Белфаст, например, переводится как «вспаханный лопатой».

– Хм, – ответил Коромыслов.

Дзера принесла длинную тарелку с огурцами, зеленым луком, помидорами и редиской, кувшин с аракой, стаканы, горшок с дзыккой и вазу.

– Соль не забудь, – напомнил я, потому что на осетинском столе обязательно должна быть соль. Соль связывает этот мир с потусторонним – поэтому на поминках, например, все блюда, включая сладости, посыпают солью.

– Я же правильно понимаю, – сказал Коромыслов, ставя букет в вазу. – Пока не принесут пироги, начинать нельзя?

– Все верно, – подтвердил Маир. – Вот вы понимаете. А многие осетины уже нет. И это плохо. В осетинской трапезе ведь каждая деталь имеет свое сакральное значение. Мы вам все сейчас на примерах объясним.

– Буду рад посмотреть и послушать.

Дзера принесла солонку и пироги, на которых лежали шашлыки. Вадим встал и налил всем араку. Тогда встали и мы с Маиром, а по нашему примеру и Коромыслов.

– Для начала мы должны выпить за Великого Единого Почитаемого Бога, – пояснил Маир для Коромыслова и взял в одну руку стакан, а в другую – шампуры. Он посмотрел на небо и произнес:

– О, Стыр Иунæг Кадджын Хуыцау, табу дæхицæн![13]

– Оммен, Хуыцау! – воскликнули мы с Вадимом.

– Æппæт дуне сфæлдисæг дæ, æмæ нæ дæ хорзæх уæд![14]

– Оммен, Хуыцау!

Маир сказал еще несколько фраз, так что мы еще три раза кричали «Оммен, Хуыцау!». Маир протянул стакан Вадиму и тот отпил из него, а потом откусил от шашлыка. Тогда Маир вернул шампуры на поднос, поставил стакан, оторвал кусок от верхнего пирога и положил его в рот Вадиму.

Настала моя очередь как второго старшего. Я возгласил:

– Æмбал кæмæн нæй, уыцы Иунæг Кадджын Хуыцау, табу де ʼстырдзинадæн! Дæ хорзæхæй кæддæриддæр хайджын куыд уæм æмæ нæ куывдтытæ де ʼккаг куыд уой, ахæм арфæ нын ракæн![15]

– Оммен, Хуыцау!

Я опустошил стакан.

Потом Вадим сказал свое слово и допил стакан, из которого до этого пригубил. Тогда Маир выпил свой стакан и посмотрел на Коромыслова. Тот сказал: «С Богом!» – и тоже выпил. Мы сели. Кроме Вадима, который резал пироги. Он спросил, кто какой пирог будет, и положил каждому, что тот попросил: Маиру – картофджын, Коромыслову – уæлибæх, мне – цæхæраджын. Потом положил каждому мясо с шампура. Только после этого он взял себе кусок мяса и кусок пирога, от которых откусывал, и сел.

– Приятный напиток, – Коромыслов понюхал пустой стакан.

– Осетинский виски, – ответил Маир. – Говорит о глубокой связи алан и кельтов.

– А знаете, Маир Валерьевич, то, что вы сейчас совершали, напомнило мне причастие.

– Это и есть причастие, – ответил Маир. – Только оно не имеет отношения к христианству. Осетинская, ир-ас-аланская обрядовость складывалась самостоятельно и намного раньше. Вам также могло показаться, что мы произносим «Аминь».

– Да, именно это я и расслышал.

– В каком-то смысле это и есть «Аминь», точнее более ранняя форма. Мы говорим: «Оммен, Хуыцау», что происходит от аланского «О, мейн Хуыцау», что означает «Да, мой Бог». Это в сокращенном и искаженном виде «Амен/Аминь» вошло в семитские языки, а оттуда и в другие.

Коромыслов взял огурец из овощной тарелки и задумчиво съел. Я принялся за пирог, пока горячий. Хороший получился цæхæраджын – сыр тянулся, а листья были без стеблей. Значит, и уæлибæх должен быть хорошим, достойным предстать перед важным гостем.

Коромыслов взял свой кусок пирога:

– Вот валибах. Прекрасная иллюстрация к моей сегодняшней лекции. Это пирог с сыром. Сыр – традиционная еда кочевников-скотоводов, а хлеб – еда оседлых земледельцев. Сочетание этих двух продуктов возникает вместе с государствами, которые есть синтез двух образов жизни. Кто ест пирог с сыром, тот и является носителем данной формулы власти.

Мне эти слова караул как понравились – и, по ходу, не только мне, так что мы все довольно откинулись на стульях. А Коромыслов спросил:

– А почему пирогов бывает три?

– Это довольно сложная символика, – опередил Маир меня и Вадима. – Мир, согласно учению древних ариев, подразделяется на три уровня: Верхний, который населен светлыми духами, Средний, который предоставлен человеку, обращающемуся за помощью к земным духам, и Нижний мир, скрывающий могущество сил земли и воды. У скандинавов они названы Асгард, Мидгард и Удгард.

– Кроме того, – добавил я, – три пирога – это будущее, настоящее и прошлое. Когда человек умирает, у него больше нет настоящего, он не присутствует в нашем мире. Поэтому на поминальные столы мы ставим не три пирога, а два.

– Ам фарны койтæ кæнæнт[16], – сказал Маир. – Сейчас мы сидим за квадратным столом. Но традиционный осетинский стол – круглый. Именно на такой стол наши предки клали пироги. Получается три круга в круге. Еще Блаватская описывала такой символ, а Рерих изобразил его на знамени мира.

– Ну и круглый стол короля Артура, я так понимаю, тоже к этому восходит. – Коромыслов откусил редиску. – Ведь прототип Артура был сарматским вождем.

– Да, да. Имя Артур переводится с осетинского как Огненное солнце.

Я съел кусок шашлыка, потом кусок картофджына. Он был суховат. Надо было к нему топленого масла попросить.

Маир вытер руки салфеткой и снова встал. Вадим снова наполнил стаканы.

– Второй раз, – Маир посмотрел на Коромыслова, – мы должны выпить за Уастырджи.

– О, этого я знаю! Это святой Георгий.

Мы аж стаканы опустили. Коромыслов – умнейший человек, но даже он поддался дезинформации. Пришлось правильно расставить акценты.

– Как бы проще объяснить, – начал Маир. – Уастырджи это не святой Георгий. Их часто отождествляют, потому что оба изображаются верхом. И еще праздник Уастырджи совпадает с Юрьевым днем. Но на самом деле это разные персонажи.

Коромыслов слушал с интересом, не опуская стакан. Маир продолжал:

– Различия есть уже во внешнем облике. Георгий – молодой парень, Уастырджи – старец. У Георгия самый обычный конь, у Уастырджи – трехногий и крылатый. Но самое главное отличие в том, что Уастырджи никогда не был человеком. Он – небесный покровитель путников и воинов, да и вообще мужчин, поскольку каждый мужчина – воин и путник.

– То есть бог дороги?

– Нет, нет, – запротестовали мы с Вадимом. – Бог – один! У нас не язычество!

– Уастырджи – посредник между Небом и Землей, – четко определил Маир.

– Кажется, понимаю. Вроде ангела?

– Да, вроде того.

Конечно, это