Торговцы мечтами - Гарольд Роббинс

Петер рассказал о причине отъезда Джонни и о письме. Джо Тернер внимательно слушал, возясь с проектором. Затем сказал:

— Мистер Кесслер, можете о деньгах не беспокоиться. Если Джонни пообещал, то заплатит.

— А кто беспокоится о деньгах? — обиделся Петер. — Просто нам понравился парень. Он стал нам почти родным.

— Да, Джонни такой, — улыбнулся Тернер. — Я помню, как погибли его родители. Ему тогда и десяти не было. Мы с Сантосом не знали, что делать с мальчишкой. У него не осталось родственников, поэтому существовал один выход — отправить его в приют для сирот. Но Сантос решил взять его к себе. Через некоторое время он относился к Джонни как к сыну.

Когда Джо Тернер закончил настраивать проектор, Петер отправился наверх за женой. Когда они спустились, в зале царила темнота. Кесслеры сели, где указал Тернер. Петер был рад, что кино они будут смотреть одни — он очень волновался.

— Готовы? — поинтересовался Джо Тернер.

— Да, — ответил Кесслер.

Неожиданно экран, висящий перед ними, осветил яркий свет. Появились расплывчатые слова, которые приобрели четкость после того, как Джо настроил резкость. Однако слова исчезли, прежде чем Кесслеры успели их прочитать. В углу возник маленький паровоз, за которым тянулся дым. Он мчался на них, с каждой секундой увеличиваясь в размерах.

Затем поезд очутился прямо перед ними, готовый спрыгнуть с экрана. Эстер вскрикнула и спрятала лицо на плече у мужа, схватив его за руку. У Петера пересохло в горле, он молчал, и на бледном лице сверкали капли пота.

— Он уехал? — спросила Эстер через несколько секунд.

— Да, — отозвался Кесслер, удивленный тем, что может говорить.

Теперь они перенеслись на пляж. Одни девушки плавали, другие загорали и улыбались.

Затем Кесслеры заходили в гавань Нью-Йорка на пароме. Знакомые здания выглядели так реально, что хотелось до них дотронуться. Гавань сменил ипподром в Шипсхед Бэе. По дорожке мчались лошади, и зрители шумно приветствовали победительницу. Фильм закончился, и яркий свет экрана стал резать глаза.

Петер в удивлении заметил, что до сих пор держит жену за руку.

— Ну как? — раздался голос Тернера.

Петер встал, быстро моргая. На лице Джо играла понимающая улыбка. Кесслер изумленно закрыл глаза руками.

— Если бы не видел собственными глазами, никогда бы не поверил, что такое возможно.

— Все так говорят сначала, — рассмеялся Тернер и включил свет.

Только сейчас Петер увидел, что на улице толпится народ. Их лица прижимались к окнам, в глазах виднелось такое же изумление и недоверие. Петер повернулся к Эстер.

— Что ты думаешь?

— Не знаю, что и думать. Никогда не видела ничего подобного.

Двери распахнулись, и в зал хлынули люди. Посыпался град вопросов.

— Что это?

— Кино из Нью-Йорка, — ответил Тернер.

— Вы будете это здесь показывать?

— Не знаю. Все зависит от мистера Кесслера.

Толпа уставилась на Петера.

Некоторое время он стоял молча. Его по-прежнему переполняли впечатления от того, что он только что увидел. Неожиданно для самого себя Петер ответил:

— Конечно, мы будем это здесь показывать. Мы откроемся вечером в субботу.

— Bist du meshuggeh.[2] — Эстер схватила мужа за руку. — Суббота ведь уже послезавтра.

— Сошел с ума? Я? — прошептал Петер. — Да ведь все эти люди рвутся смотреть кино.

Эстер промолчала.

Сердце Петера Кесслера возбужденно колотилось. Вечером в субботу он откроет синематограф. В конце концов Эстер не сказала «нет».

Через полтора месяца вернулся Джонни. Он остановился перед домом Кесслера. Лавка оставалась прежней, но на зале игровых автоматов поменялась вывеска — «Синематограф Кесслера».

Было раннее утро, и на улице Джонни не встретил ни одного человека. Он целую минуту разглядывал вывеску, затем переложил чемодан в другую руку и вошел в магазин. Чтобы глаза привыкли к полумраку, ему пришлось задержаться в дверях.

Петер первым увидел его и бросился с протянутой рукой.

— Джонни!

Джонни Эдж поставил чемодан и пожал протянутую руку.

— Ты вернулся! — возбужденно воскликнул Петер. — Я говорил Эстер, что ты вернешься. Она сомневалась, может, ты не захочешь, но я все равно решил послать телеграмму.

— Я так и не понял, почему ты попросил меня вернуться, — улыбнулся Джонни. — Особенно после того, как уехал ночью, не попрощавшись. Но…

— Никаких «но», — не дал ему договорить Петер. — Я уже забыл, что случилось. Это все в прошлом. — Он крикнул Дорис: — Скажи маме, что Джонни приехал… Я чувствовал, что ты приедешь. Этот аппарат твоя идея, и ты имеешь право на часть доходов, которые он приносит. — Взгляд Кесслера упал на Дорис, которая смотрела на Джонни. — Разве я не велел тебе бежать за мамой?

— Я хотела сначала поздороваться с дядей Джонни, — немного грустно ответила девочка.

— Ладно, здоровайся и беги наверх.

Дорис с серьезным видом подошла к Джонни и протянула руку.

— Привет, дядя Джонни.

Джонни рассмеялся и поднял ее на руки.

— Привет, милая. Я скучал по тебе.

Девочка покраснела, выскользнула из его рук и побежала наверх.

— Я должна сказать маме.

— Ну, что тут у вас случилось? — обратился Джонни к Петеру.

— Через день после твоего отъезда приехал Джо Тернер, и не успел я и глазом моргнуть, как он убедил меня взять проектор, — улыбнулся Петер. — Я и не думал, что это окажется таким прибыльным. Эстер продает билеты, но я слишком устаю в магазине, чтобы по вечерам крутить кино. Поэтому мы решили попросить тебя вернуться. Как я написал в телеграмме, ты будешь получать сотню в месяц и десять процентов от прибыли.

— Заманчивое предложение, — ответил Джонни. — Я видел немало синематографов. Кино становится прибыльным бизнесом.

Позже они зашли в зал. Джонни одобрительно огляделся по сторонам. Все игральные автоматы вынесли, их заменили скамьи для зрителей. Лишь в углу, у двери осталась «Бабушка-гадалка».

Джонни подошел к ней и постучал по стеклу.

— Похоже, ты была права, старушка.

— Что ты сказал? — удивился Петер.

— Эта старушка предсказала мне судьбу в ту ночь, когда я уехал. Она считала, что я вернусь. Я думал, что она дура, но теперь ясно, что дурак я.

— Знаешь, есть поговорка: «Чему быть, того не миновать».

Юноша огляделся по сторонам, прежде чем ответить.

— Мне даже не верится…

Он вспомнил, как принесли телеграмму, как он показал ее Алу Сантосу.

— Не знаю, почему он зовет меня обратно. Ведь я уехал, задолжав за три месяца, — сказал тогда Джонни.

— За два, — поправил Сантос. — Ты уже послал ему деньги за месяц.

— Верно, — согласился молодой человек. — Все равно не понимаю.

— Может, он тебя любит, — предположил Ал Сантос. — Что собираешься делать?

Сейчас