Каменные колокола - Владимир Арутюнович Арутюнян
Она хотела еще что-то сказать, но волнение сдавило горло. Зина села, положила голову Николаю на плечо. На лице ее были заметны следы пережитых ночью волнений.
Подходил сентябрь, и тревога Арамяна росла. Он несколько раз встречался с преподавательским коллективом по поводу учебно-методических пособий, готовился отправить отчет в министерство, ждал, когда ОРС выполнит поручение стройкома. Это первое свое начинание он хотел обязательно отметить в отчете. Вначале ОРС мотивировал отказ тем, что требуемые товары приобрести трудно, поскольку часть их — дефицит. Подождали еще. Потом от стройкома в Ереван поехал представитель. Оказалось, что еще в июле товар был отправлен в поселковый магазин. Но единственный продавец магазина, Змрухт, была больна. Стройком поручил Ноне Каладзе самой раздать детям одежду.
Магазин был закрыт. Нона узнала, что Змрухт отправилась в деревню к родителям, лечиться, и пошла к председателю ОРСа. Тот только пожал плечами:
— Единственный продавец, ничего не поделаешь. Подождем чуток, выздоровеет.
Прошло еще две недели, Змрухт все не появлялась, но по поселку пошли слухи, что ее видели в Егегнадзоре, Сисиане, в селах Азизбековского района. Словом, она бывает всюду. Карапета вызвали в стройком и велели сообщить жене, что, если в течение двух дней она не появится, будет составлена специальная комиссия и дверь магазина взломают.
Змрухт появилась в поселке как ни в чем не бывало. Сначала она зашла в кабинет председателя стройкома.
— Как же это понимать? Что, мой ребенок не имеет права заболеть?
Чтобы не затевать ненужного спора, председатель строго приказал ей открыть магазин и немедленно начать продажу одежды.
— Продавать будете только согласно нашим спискам. И никаких исключений.
— Никаких списков я не знаю. Товар получила, цена при нем. Какой покупатель придет, тому и отдам. Что тебе нужно, приходи и бери, а чтобы у меня из-за кого-то голова болела...
Через некоторое время председатель стройкома стал замечать, что в поселке есть дети, которые одеваются не так, как все. В магазине часто толкутся какие-то подозрительные люди, прежде он их не видел. Змрухт запирает за ними дверь, а выпускает их через задний двор. Он позвонил начальнику ОВД и потребовал немедленной ревизии. Приехал также представитель ОРСа. От стройки были председатель и Нона Каладзе.
Когда Змрухт открыла дверь и члены ревизионной комиссии вошли в магазин, они были поражены. Торговый зал был оформлен под стать городскому универмагу. Придраться было не к чему. Проверили весы, метр, кассу. Выяснилось, что за время болезни Змрухт продолжала работать и регулярно сдавала деньги в Госбанк. Нона Каладзе была уверена, что заказанная одежда находится на складе, но, тщательно осмотрев помещение, вернулась ни с чем. На складе оказалось пусто. У Ноны зазвенело в ушах.
— Где одежда? — вне себя закричал председатель стройкома.
— Какая еще одежда? — искренне удивилась Змрухт.
— Наш заказ?
— Какой такой заказ?
— Тот, что ты получила пятнадцать дней назад, до болезни?
— A-а, это вы о детской одежде? Так бы и сказали.
— Ну?
— Да как же я могу пятнадцать дней держать товар в магазине? Получила и сразу продала.
— Как же ты могла продать, когда магазин был закрыт?
— Вот те раз... Когда это магазин был закрыт? Я всего три дня болела, бюллетень представила. А товар продала. С гор пришел народ, раскупили, увезли. Я и месячный план выполнила, пусть только попробуют премию не дать!
— Негодяйка... — вдруг сорвалось у Каладзе.
Змрухт невозмутимо глянула на нее:
— Это еще кто? Посмотрите на нее! От негодяйки и слышу! Поняла?! — Потом Змрухт повернулась к председателю стройкома: — Небось вспомнил, как ночью приходил, стучался в дверь, да я не открыла. Так теперь со зла наговариваешь на меня? Ты погоди, вот как отстрочу на тебя жалобу в ЦК...
Арпа — Севан — почетная стройка, арпасеванец — почетный строитель. Трасса уже имела свои авторитеты. Одним из них был мой друг Артак.
Многим со стороны могло показаться, что Артак беспечный и всегда веселый человек. Но часто я заставал его задумчивым, он сидел часами за письменным столом, смотрел в одну точку поверх раскрытой книги. О чем он думал в эти минуты, было для меня загадкой.
Однажды я рискнул и спросил его, но прямого ответа так и не получил.
— Да это у меня ветер в голове гуляет. Вот посижу-посижу, соберусь и выдую его разом, — пошутил он.
Но вскоре тайна его раскрылась.
Артак был в забое, когда в дверь постучались. Почтальон вручил мне письмо и ушел. Я прочел обратный адрес: «Ленинград... Сардарян Татевик».
Так это наша Татевик!
Вечером мы оба сидели дома, я готовил на кухне ужин, Артак, растянувшись на кровати, решал кроссворд. Я знал, что он уже прочитал письмо.
— Ну, негодный, признавайся, с каких это пор вы начали переписываться?
Он сразу понял, о ком речь, и, недолго думая, ответил:
— С десятого класса. Остальное после, идет?
На следующий день мы собирались в деревню, откуда я должен был вернуться в Ереван. Попрощаться с нами пришли все ребята нашей бригады. Мы собрались в столовой. Пришли и Николай с Зиной, дядя Вася и Нона Каладзе.
— Давид, родной, не забывай нас, — сказала Нона Арсеньевна и обняла меня. — Дорогой ты мой, цмао чемо...
Я обещал непременно вернуться.
Мы с Артаком выехали из поселка в полдень. Небо было без единого облачка, солнце обволакивало своим теплом землю, и здесь, под ярким его светом, мы чувствовали себя свободными птицами, вырвавшимися из тесного, душного туннеля. Мы ехали, радуясь красоте нашей природы, вспоминая свое детство, и остаток пути через нашу старую деревню решили пройти пешком. Я попросил водителя притормозить, и мы быстро выскочили из машины. Обдав нас пылью, она умчалась вперед. Десять — двенадцать километров отделяло нас от цели.
До новой дороги мы добрались легко и увидели, что строительные работы уже закончены. Пересекли поле и вышли к широкому нагорью, косо пересеченному ущельем. Тут и там в воздухе мелькали пестрые крылышки жучков, стремительно проносились пчелы, и жужжание их, чуть отстав, неслось следом за нами.
— Ну и как ты собираешься жить дальше? — спросил Артак. — На попечении тестя-папеньки и на
