Каменные колокола - Владимир Арутюнович Арутюнян

Я остановился:

— Видно, ты по моему кулаку соскучился.

Артак усмехнулся.

— Да просто я хочу сказать, жалко, что такой человек в стационаре пропадает, годы теряет. Ты, брат, родился быть львом, а тебя мурлыкать учат, потому что это нравится теще-маменьке. Уважай их, ничего не имею против, но живи своим трудом, на свой заработок. Ведь ты самый заслуженный человек среди нас: у тебя двое детей.

— Хорошо, я подумаю. А каковы твои планы?

— Татевик советует мне подавать на заочное. Думаю, верно говорит. Буду учиться на стройфаке. Хочу соорудить бурильную установку для наших туннелей. Возможно, мне это полностью и не удастся, но свои мысли на этот счет у меня есть. Не многие конструкторы знают недра, как я. Татевик будет преподавать географию в русской школе, ведь куда бы мы ни поехали, в поселках горнопроходчиков везде говорят по-русски. Будет у меня детей девять штук, шестеро сыновей, три дочки. Всё. Один — военный, другой — врач, третий — пилот, четвертый — конструктор, пятый...

Последних слов Артака я не слышал. Из-за противоположного холма показался табунок ослов. Неторопливо шли они вдоль узкой расселины.

— Смотри! — воскликнул я.

— Наши, — прошептал Артак.

В табунке среди всех других выделялся белый самец.

— Смотри, вон тот белый не наш? — волнуясь, спросил я.

— Да никак твой...

Точно сговорившись, мы разом сорвались с места и побежали к табунку. Я громко кликнул своего осла. Он мотнул головой и первым тронулся с места. За ним пошли другие. Постепенно убыстряя шаг, они уходили от нас.

— Одичали, — прошептал я.

— Одичали, — повторил Артак.

Как-то в третьем классе учитель дал нам задание нарисовать дом. Не сговариваясь, мы все нарисовали домики с плоской крышей, над ней — солнце, у дома — ослик на привязи...

Эти животные, тысячелетиями презираемые за покорность, шли теперь, чтобы обрести свою независимость. Откуда было мне знать, что вижу их в последний раз. Наступит зима, долгая и холодная, и потом...

Артак дернул меня за рукав:

— Пошли, темнеет уже.

...Наши отцы и деды рыли туннель кирками и лопатами. Землю и камни таскали в обыкновенных ручных тележках. Кайлом выламывали в скале русло для канала. И когда первенец нашего гидростроительства дал свет, вся Армения ликовала. Это был первый факел, осветивший наш путь в будущее. Потом факелы умножились, засверкали в горах, в полях, ущельях — всюду, где есть хоть один армянин. Моя Армения мечтами своими юна, молодостью души прекрасна. Я вижу ее шествие — стремительное, прямое. Ее твердостью мы стойки, ее нежностью мы добры. Ее преданностью мы едины с другими народами нашей Родины.

Я читаю историю первого поколения гидростроителей республики. Переношу в свой блокнот их фамилии. Их много, им нет числа. Огонь несли они в своей груди, и пламя его осветило новую страницу в истории нашего народа.

Не могу читать дальше. Сердце мое учащенно бьется, я уже понимаю, что судьба навсегда связала меня с гидростроительством. Сона спит. Спят наши малыши. Душу мою переполняет радость. Я склоняюсь к жене и шепчу ей на ухо:

— Сона...

Не слышит.

— Сона...

Она медленно поднимает руку, обхватывает мою шею и улыбается сквозь сон. Я не хочу будить ее.

«Завтра поговорим... завтра...»

На следующий день я сообщил Сона, что решил перевестись на заочное отделение и поехать на строительство.

Она посмотрела на меня, долго не отводила взгляда, потом тихо сказала:

— Только обещай почаще навещать нас.

Глаза ее наполнились слезами. Я обнял ее и поцеловал.

— Я и вас возьму к себе. Как же я буду жить без вас?

Сона тяжело вздохнула:

— Ты не сможешь нас взять, дорогой. У нас будет третий ребенок. Мы останемся здесь, в селе. Здесь воздух чистый, нам с детьми будет хорошо...

И мне вспомнились слова одной женщины: «Ты родился под счастливой звездой».

Через месяц я вернулся на строительство с направлением в кармане и с чемоданом, в который Сона аккуратно сложила мои вещи.

Я подходил к третьему пикету. Бетонные своды дрожали от грохота вагонеток, доверху нагруженных породой. Они прошли сквозь струи льющейся с потолка воды. Проезжая мимо меня, машинист приветственно махнул рукой.

У насосной станции собрались люди. «Экскурсанты», — почему-то подумал я, но, подойдя ближе, увидел Арамяна, окруженного учениками. На единственном стуле у насоса сидела Нона Каладзе и с улыбкой отвечала на вопросы учеников.

— Скажите, пожалуйста, каким вы представляете себе будущее?

Спрашивала младшая дочь садовода Амбарцума из нашего села — Наргиз. Она училась в десятом классе. Я пожал Арамяну руку и встал рядом. С Ноной Арсеньевной мы обменялись кивками.

— Моя бабушка часто наказывала нам: «А что хорошее задумаете, не говорите никому, чтобы сбылось», — ответила Нона.

— Ну, это субъективно. А объективно то, что будущее человечества — это коммунизм, — сказала девушка и в эту минуту она напомнила мне нашу Татевик. Наргиз помолчала немного и снова спросила: — Скажите, пожалуйста, этот насос отечественного производства?

— Да, отечественного.

— Воздух перекачивает?

— Нет, воду.

— Одно из трех основных условий существования. А скажите, вы когда-либо чувствовали себя счастливой?

— С чего это вы взяли, что я сейчас несчастна?

— Что вы, вы неправильно меня поняли. Достаточно того, что вы участвуете в строительстве Арпа-Севанского туннеля. Ваша каска может стать украшением любого школьного музея. Но я говорю о личном счастье, к которому стремится каждая женщина.

Нона внимательно смотрела на девочку, та все больше и больше ей нравилась. Арамян слушал молча, не вступая в разговор.

— Я была счастлива в школе, — заговорила Нона Каладзе, — но понимала, что это только начало. Когда я вышла замуж и уезжала из своего города, на вокзале, прощаясь с родителями, я почувствовала, что кончилась пора беззаботности, но эта потеря была так мала по сравнению с тем, что меня ожидало. В Братске мы долго жили в общежитии. Мне казалось, счастье придет ко мне в тот день, когда у меня будет своя квартира, я обставлю ее, куплю нейлоновый тюль на занавески, сяду на балконе и стану ждать мужа с работы. Я не знала тогда, что уже счастлива... Мечтала о детях, их будет у нас пятеро. Пятеро здоровых и умных детей. Но после... — слово задрожало на ее губах, — муж погиб в автомобильной катастрофе. Сейчас я одна, а разве может одинокий человек иметь личное счастье?

— Я думаю, оно еще улыбнется вам, — по-взрослому серьезно сказала Наргиз. — Вы непременно встретите очень-очень хорошего человека. Вы такая добрая...

Нона