Степные дороги - дороги судьбы (роман в повестях) - Нуры Байрамов
Занятый такими мыслями, Эрназар не сразу понял, что Тоушан и Байрам сильно отстали. Он остановился и, когда они подошли, обратился к Тоушан:
— Не обижайся, что не прислали за вами легковую машину… Этот грузовик фабрика совсем недавно получила. Из уважения к вам специально послали новенькую. И шофер хороший парень.
Эрназар боялся, что Тоушан заподозрит неладное, и старался предупредить возможные расспросы.
Возле новенького грузовика стоял шофер в клетчатой кепке, надвинутой на лоб. Небритая щетина не могла скрыть глубокого шрама на щеке.
— Пусть солдат садится рядом со мной в кабину, а вы полезайте в кузов, — сказал он. И, не дожидаясь согласия, помог Байраму забраться на сиденье.
Тоушан опустилась на скамейку, прикрепленную к бортам грузовика. Оглядела площадь. Никого из подружек не увидела. А Эрназар — вот он, рядом.
Когда машина выехала на пустынное в этот поздний час шоссе, Эрназар, словно огромный верблюд, всем телом навалился на Тоушан. Она хотела закричать, но он сдавил ей шею, и Тоушан захрипела. Умелым движением Эрназар заломил ей за спину руки и связал. А чтобы не кричала, заткнул ей рот головным платком.
Неожиданное нападение лишило Тоушан последних сил. Теряя сознание, она увидела Абадан-эдже. Одолевая черный вихрь, раскинув руки, она спешит к Тоушан. Вихрь исчезает, будто его и не было, на небе нестерпимо ярко сияет солнце…
Тоушан в беспамятстве лежала на дне кузова.
Грузовик подкатил и остановился возле двухэтажного дома. Как было условлено, шофер торопливо высадил Байрама. Эрназар сверху подал чемодан. Байрам ждал, что сейчас появится Тоушан. Хлопнула дверца кабины, и машина рванула с места. Байрам остался один на безлюдной улице.
Не понимая случившегося, он повернулся к дому. Может, он не видел, как Тоушан промчалась во двор, чтобы обрадовать маму. Ни в одном окне свет не зажегся. Вокруг безмолвная тишина.
"Что же это такое? Постой, постой… А не увез ли Тоушан этот темнолицый? Да-да, конечно, увез! Эх, я, несчастный, почему не сел рядом с ней, зачем полез в кабину? Все погибло! Как дальше жить? Как?.."
В бессильном отчаянии Байрам стукнул кулаком по булыжнику, которым была вымощена улица, и закусил губы…
ЭПИЛОГ
С некоторых пор у Тоушан появилась привычка заглянуть после работы на зеленый базарчик, расположившийся под деревьями напротив фабричных ворот. Купит пучок-другой зелени, а то и вовсе с пустыми руками уйдет. Не могла она после смены сразу идти домой. Была у неё на то своя причина.
Как обычно, она проходила мимо ребятишек, которые старательно пересчитывали выручку — мелочь от продажи зелени, и останавливалась возле старухи, сидевшей на клочке старой кошмы. На прилавке перед ней были разложены пучки щавеля, лука, петрушки и прочей пахучей зелени. Старуха опускала руку в консервную банку с водой и так осторожно кропила свой товар, словно это была не трава, а невесть какая драгоценность.
Полуслепая старуха зеленщица различала людей по голосам и не ведала, что эта полнеющая женщина, на висках которой едва засеребрился иней, пристально глядит на нее.
И на фабрике, и дома Тоушан неотступно думала о зеленщице. Каждый день шла она взглянуть на нее. Молодые годы Тоушан были связаны с этой старухой.
В прошлый раз полуслепая не смогла сосчитать деньги за три пучка и посетовала на старость и недуг. Тоушан помнила время, когда эта женщина не прикасалась к луку, потому что и глаза от него слезятся, и резкий запах ударяет в нос. "Такова жизнь… Вчера человек не выносил запаха лука, а сегодня кормится от его продажи, — горестно размышляла Тоушан, возвращаясь домой. — Жизнь ко всему принудит".
Но и дома она не находила себе места. "Иди к ней, иди, — внутренний голос не давал Тоушан покоя. — Мурад совсем забыл ее. Сколько может она жить, торгуя зеленью? Забрать ее к себе? А вдруг Мурад объявится?.. Нет, надо сначала разузнать, расспросить. Если никого у нее нет, приведу ее сюда…"
Забыв запереть дверь, Тоушан опрометью помчалась на зеленый базарчик, словно боялась потерять полуслепую старуху.
В памяти вдруг всплыли ее собственные слова, сказанные когда-то давно: "Какая радость, когда ты можешь помочь человеку в беде. Как прекрасно жить человеком среди людей. Наверное, это и есть самое главное в жизни…"
ГНЕВ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Кладбище решили сделать общим для обоих сел. С южной стороны оно примкнет к одному селу, с северной — к другому. Люди поселились в этих краях недавно, и покойников еще не было. Но старики уже подумали о последнем пристанище. Вдруг кто-то… Таков закон природы, человек рождается и умирает. У молодых нет мыслей о смерти. А старики поглядывают в сторону кладбища и, медленно поглаживая бороды, молчат. Кому суждено стать первым? Как ни почетно положить начало кладбищу, никто из стариков не торопится туда.
Смерть всегда преждевременна. Она повергает людей в безысходную печаль. Ни молодому, ни старому не хочется помереть. Однако яшули[7] советовались о месте для будущего кладбища.
Выбрали участок на невысоком холме. Земля здесь не была засолена, потому что подножие холма огибал джар[8], уносивший соленые грунтовые воды. Берега ручья и холм густо поросли колючкой в рост человека. Глянув на эти мощные заросли, всякий невольно говорил себе: "Хоть молодого козленка повесь, ветка не обломится". Другого такого участка в округе не сыскать.
Нашелся и почтенный человек — муджевур, которому доверили присматривать за кладбищем. Поставили ему кепбе — плетеный домик из гребенчука[9]. И колодец вырыли. Стенки его, правда, скоро обвалились, отчего вид у колодца стал неряшливым, но вода в нем оказалась вкусной. Летом — холодная, зимой — теплая. Налепили и кирпичей, необходимых для захоронения. Когда кирпичи высохли, их сложили, и получился вроде бы второй дом. Принесли несколько лопат, кирок, веников. Кладбищенский инвентарь никто не трогал. С тех пор минул не один десяток лет, а все целехонько…
И вот новость. В один весенний день под моросящим дождем на кладбище появился высокий молодой мужчина в солдатской гимнастерке. Не мешкая, он нырнул в кепбе муджевура, не обращая внимания на старика, скинул солдатскую форму и натянул какие-то
