Степные дороги - дороги судьбы (роман в повестях) - Нуры Байрамов

Акджагуль испугалась страшной догадки. Громкоголосый вернулся в полночь.

— Знаешь, Акджагуль, — с гордостью начал он, — на той дороге, что спускается к колодцу, я вырыл ловушку. Если кто-то появится с той стороны, то обязательно свалится в яму. С лошадью и с хозяином что-нибудь приключится. Обязательно.

Акджагуль слушала молча. У нее словно глаза открылись. Теперь она опасалась этого человека.

— Ни о чем не беспокойся, — говорил громкоголосый, придвигаясь к ней. — Ты думаешь, что я не смогу сделать тебя счастливой?

— Нет, почему же? Я вам верю, — испуганно отвечала Акджагуль. — Но мне нельзя оставаться здесь ни минуты. Тоска одолевает меня.

— Погоди, ты будешь счастлива.

Громкоголосый зажег керосиновую лампу. Во внутренней комнате приготовил постель для Акджагуль, в углу другого кепбе — для себя. Он заснул мгновенно. Наработавшись за день, громкоголосый оглушительно храпел. Через некоторое время он дико закричал во сне:

— Не стреляй, браток! Не стреляй!

Акджагуль не спалось. Пораженная его криком, она вскочила с постели и выглянула из своего кепбе. Громкоголосый спал.

Она вернулась назад.

— Браток, прошу тебя, не стреляй! Не стреляй! — снова повторился отчаянный вопль.

Знакомые слова. Сегодня их выкрикивал Моджек. Моджек называл его дорогим братом, а кого умоляет громкоголосый, кого он зовет? Он снова закричал, и Акджагуль поняла, что надо его разбудить.

— Ага, ага, проснитесь!

— А, что? Окружили? Милиционеры? Ах, проклятые! — Вне себя от страха человек вскочил, схватил автомат, который был у него под рукой, подбежал к двери. — Не подходите! Всех перестреляю! — заорал он.

— Там никого нет, — тихо сказала Акджагуль, стараясь успокоить его.

— A-а, вы зашли в тыл! — И громкоголосый развернулся, направив автомат на Акджагуль. — Стреляю!

— Ага, дорогой, опомнись! Это я, Акджагуль!

— Какая Акджагуль?

— Ой, что с вами, ага? Вы и меня не узнаете?

Громкоголосый бессильно опустился на кошму, приложил руку ко лбу. Он силился вспомнить, что успел наговорить в беспамятстве.

— Что я наговорил?

— Ничего… Вы кричали во сне…

Акджагуль ненадолго уснула на рассвете, думая о том, кто же этот страшный человек. Едва заснула, как ее разбудил ружейный выстрел.

Один. Второй. И вскоре в кепбе потянуло гарью.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

В Тамлы они не обнаружили следов пребывания людей. Клычли расстроился. "Похоже, мы ищем с завязанными глазами, в темноте размахиваем руками. Бандиты у нас под боком занимаются самоуправством, а мы не можем их схватить, — упрекал себя Клычли. — Эта степь принадлежит нам. Однако сейчас служит им защитой. Мы знаем эти дороги, но бандиты заставляют нас плутать. Сами виноваты: почему до сих пор не выловили мерзавцев? Надо было поднять народ, всем выйти на поимку. И начальство сказало бы нам спасибо, и мы избавились бы от грабежей и насилий. Эх, сосунки несмышленые! Два милиционера объезжали села, а нам и довольно. Да кто лучше нас знает окрестную степь? Откуда приезжему человеку знать эти дороги? Если бы ты наблюдал за каждым колодцем да вылавливал бандитов, не случилось бы такого позора. А ты гоняешься за дезертиром лишь после того, как он вцепил в тебя свои зубы и ты отведал его яда. Разве Моджек не приходил к себе домой? Можно было изловить его. Нашлись бы люди, которые его выследили. Как не случиться беде, если в селе объявился дезертир? Ах, какие мы все же беспечные! Вернее, не беспечные, а безответственные. И не просто безответственные, а преступно безответственные. Преступник и тот человек, который укрывал в своем доме предателя, — таков и ты, Клычли!

— Что дальше делать будем? — милиционер пристально глядел в глаза Клычли. — А не помогаем ли мы бандиту, пока ищем его не в том месте?

— Если ты мне не доверяешь, покажи верный путь. Если ты приведешь Моджека, я готов съесть его живьем!

Эти слова не произвели никакого впечатления на милиционера, он продолжал выговаривать:

— Тому поверили, этому поверили, и вдруг сорвались, поехали. Надо было действовать продуманно, по плану. Это дело на "ура!" не возьмешь. Куда теперь направимся?

Клычли понимал, что сейчас не время препираться с милиционером, однако было горько, что после стольких поисков ему не доверяют. И от этого ненависть к Моджеку стала только сильнее. В досаде сдернул он папаху с головы, вынул тюбетейку, вытряс об луку седла и снова надел.

— Я предлагаю ехать в Керпичли, — сказал он. — Я почему-то уверен, Моджек там. Если там его нет, то и не знаю, где искать.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Акджагуль подбежала к двери, выглянула наружу.

— Отойди! Умереть хочешь, что ли? — сердито прикрикнул на нее громкоголосый.

— Кто это?

— Как ты думаешь, кто в пустыне ходит с оружием?

— Бандиты?

— Назад!

Акджагуль отошла от двери. Сердце ее сильно стучало. Громкоголосый тщательно прицеливался. Прежде чем он успел нажать спусковой крючок, Акджагуль зажмурилась и села на пол. То ли грохнул выстрел, то ли в голове у нее все взорвалось, она была оглушена. Через некоторое время она открыла глаза и увидела возле горки саксаула жеребенка, который бился в ногах лошадей. Не помня себя, Акджагуль выбежала из кепбе.

— Стой! Куда ты? — кричал ей вслед громкоголосый. Но Акджагуль не слышала. — Стой, стрелять буду!

Она была возле малыша. Наклонилась, хотела поднять его, по, увидев струящуюся кровь, в растерянности выпрямилась. И в этот миг ее окликнули:

— Акджагуль!

Она не сразу поняла, откуда донесся голос. Оглянулась к кепбе. Громкоголосый махнул ей, зовя назад.

— Жеребенок в крови! — крикнула она, не трогаясь с места.

— Пусть валяется! Иди сюда!

— Акджагуль, это я, — снова окликнули ее.

— Ой, Клычли-ага, не прячьтесь за дровами! — Акджагуль узнала председателя и, повернувшись к кепбе, радостно крикнула громкоголосому: — Это наши! Это Клычли-ага, председатель колхоза! Не стреляй!

Громкоголосый не вышел из кепбе.

— Вернись! — крикнул он. — Иначе застрелю!

— Ты что, спятил? Это наш председатель!

Ответом ей был выстрел. Просвистела пуля, Акджагуль невольно присела.

— Ползи ко мне! — позвал Клычли. — Осторожнее.

Тем временем милиционер прицелился и выстрелил в открытую дверь. Громкоголосый в испуге отпрянул. Милиционер выстрелил еще раз. Акджагуль подползла к ним. Клычли протянул ей руку, подтащил к дровам.

— Я отомщу сейчас Моджеку за все.

— Моджека здесь нет, — сказала Акджагуль.

— Разве не он похитил тебя?

— Он.

— Кто же засел в кепбе? Чего ты нас путаешь? — недоумевая, спросил Клычли.

— Этот человек вырвал меня из рук Моджека.

— А где Моджек?

— Он застрелил Моджека как собаку, — отвечала Акджагуль. — Я