Степные дороги - дороги судьбы - Нуры Байрамов

Было прохладно, и Нурлы пожалел, что на нем нет теплой фуфайки. Если Гуллер надумает ночевать в шалаше, он тайком будет спать поблизости. Так он и сделал.

Нурлы проснулся на рассвете. Трактор по-прежнему шумел в поле. Счастье переполняло его душу. Он охранял покой любимой. Нурлы поднялся, отряхнул полы халата и пошел к своей палатке.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Утром на дороге, идущей мимо джара, показались два всадника. В одном из них Огульбиби узнала Сары-ага.

Сегодня они должны были закончить сев, поэтому ждали председателя. Огульбиби глядит на карты, созданные их руками, и душа у нее радуется. Желтовато-серая земля расчерчена ровными рядами, в которые уже легли семена хлопка. Скоро появятся нежные всходы.

Всадники обогнули нижнюю карту, на которой уже заканчивали сев, и вернулись к джару. Один берег старого джара, который заливало селем, густо зарос гребенчуком. В тугае водилось разное зверье. И Сары-ага опасался, что кабаны — их тоже было достаточно — потопчут хлопчатник.

Когда всадники подъехали ближе, Огульбиби узнала парторга колхоза Саврасова.

— Огульбиби, салам! — Саврасов шел к ней, протягивая для пожатия руку. — Поздравляю с первой победой. Твоя бригада сделала большое дело.

Огульбиби не привыкла здороваться с мужчинами за руку. Стыдясь Сары-ага, она прикрыла одной рукой лицо, другую подала Саврасову.

— У нашего парторга большие планы, Огульбиби…

Сары-ага взглянул на Саврасова и сделал паузу, поглаживая усы и подбородок.

— Да, наша партийная организация следила за твоей работой, Огульбиби, — сказал Саврасов. — На самом ответственном участке ты работала как коммунист. Мы говорили о тебе и пришли к выводу, что ты достойна быть в рядах партии.

Саврасов работает колхозным бухгалтером более двух лет. Вместе с семьей он эвакуировался с Украины. Жена его преподает в школе русский язык и литературу. За два года жизни в селе научились говорить по-туркменски.

— Я… мне в партию? — в смятении заговорила Огульбиби. — А вдруг я не оправдаю ваше доверие…

— Ты уже оправдала, Огульбиби, — возразил Сары-ага. — И ты, и Гуллер. Партии нужны такие честные, работящие, чистые душой и сердцем люди.

Сары-ага и Саврасов пустили лошадей в сочную траву, что обильно росла на берегу джара, а сами ушли на нижнюю карту, где завершался сев.

Огульбиби побежала к Нурлы:

— Нурлы-джан, мне нужна твоя помощь!

— Что, что случилось, учительница? К добру ли?

— Да, к добру. Поезжай в село и привези мне "Историю партии". Она есть у тебя в библиотеке? На всякий случай возьми мой ключ. Книга лежит на столе Шатлыка. Будь проворным. Одна нога здесь, другая там. Не задерживайся.

— Значит, у нас будет небольшой той? — улыбнулся Нурлы.

— Об этом не беспокойся, будет.

— Я мчусь!

Огульбиби была взволнована. Даже в мыслях она боялась признаться себе, что хотела бы быть членом партии. Ей казалось, что она ничем не заслужила это звание. И вдруг ей говорят, что это возможно. Не кто-нибудь, сам парторг сказал!

Саврасов и Сары-ага подошли к шалашу, где отдыхала Гуллер. Увидев нежданных гостей, Худайназар подкрался и прислушался к разговору в шалаше.

Когда гости ушли, Худайназар накинулся на Гуллер с угрозами:

— Ты почему не отказалась наотрез? Какой из тебя партиец?

— А почему я должна отказываться? — гневно отвечала Гуллер. — Тебе-то что за дело?

— Сама знаешь, какое у меня к тебе дело. Не будешь умницей, ославлю на все село. Скажу Саврасову, как ты мне на шею вешалась, готова была семью мою разрушить. Тебя не то что в партию не примут, отовсюду прогонят. Теперь понимаешь?

Гуллер не знала, что ответить. Худайназар отнимал у нее все, закрывал ей дорогу. Не бывать ей в партии, не позволят ей водить трактор. "Неужели все кончилось? — спрашивала себя Гуллер, утирая слезы. — Разве я легкомысленная? Неужели мне нельзя было учиться водить трактор? Худайназар грязный человек, может оклеветать меня. Ах, если бы не война, он не осмелился бы так распуститься".

Когда день склонился к вечеру, на небе появились серо-белые, как взбитая шерсть, облака. Они наплывали, пока не заволокли сплошной пеленой все небо. Ветер притих, и на короткое время установилась неподвижная духота. Затем верхушки барханов, что высились за картами хлопчатника, завихрились пылью, будто задымились. И на землю шлепнулись крупные тяжелые капли. Люди, которые только что управились с севом, побежали прятаться в палатки. Весенний дождь теплый, и в палатках было душно. Поэтому Огульбиби, Саврасов и Сары ага стояли под широким навесом возле очага Беркели.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Огульбиби еще раз проштудировала "Историю партии". Она боялась, что не сможет ответить на вопросы. Какой позор — учительница, а не знает главных вещей! Все будут удивлены.

Открытое партийное собрание, на котором Огульбиби должны принять в кандидаты, Саврасов решил провести прямо на полевом стане. Из других бригад и из села приехали коммунисты колхоза.

Сары-ага понравилась инициатива секретаря. "Этот Саврасов знает, кого нужно принимать в партию, — удовлетворенно думал он. — Огульбиби очень достойная женщина. А там и Гуллер подрастет. Первая девушка-трактористка, за ней последуют и другие".

Партийное собрание обсуждало ход посевной кампании. Сары-ага по-деловому коротко сообщил, что уже сделано и что предстоит сделать. Потом говорил Саврасов. Огульбиби понравился спокойный тон его выступления. Он нашел точные слова, чтобы сказать, кто работает хорошо, кто отстает. Коммунист не может быть среди отстающих, говорил секретарь. На решающих участках должны стоять коммунисты, чтобы вести людей за собой.

Огульбиби поняла, что секретарь — человек очень авторитетный, уважаемый, к словам которого прислушиваются в колхозе.

Когда собрание перешло ко второму вопросу, у нее замерло сердце.

— Мы пополняем наши ряды за счет передовой молодежи, — сказал Саврасов. — Принимаем в партию передовиков колхозного производства.

Огульбиби вся сжалась, ожидая, что сейчас назовут ее фамилию. Она сидела, опустив голову, щеки ее стали пунцовыми, как гранат. И снова больше всего она боялась, что не сумеет ответить на вопросы.

— Огульбиби Шатлыкова, — услышала она свое имя и вскочила с места. — Расскажи свою биографию.

Огульбиби стоит и не знает, с чего начать. Вопрос застал ее врасплох.

— Кто твои родители? Где родилась? — подсказывает ей Сары-ага. — Начинай по порядку.

— Отца я не помню. Знаю, что он был чабаном. Бай послал его куда-то перегонять скот, так он и не вернулся. Мать тоже не помню. У нее было зеленое платье. Степь зеленая, и у мамы платье зеленое…