Ответственный представитель - Борис Захарович Фрадкин

Бывали, однако, и благодатные часы. Анатолий забывал обо всем на свете. Работа захватывала. Глаза его загорались.

VIII

Обработка внутренних полостей модели, трудно доступных для обычного столярного инструмента, заставила Анатолия пуститься на всевозможные выдумки. Он изготовлял замысловатые скребки, загнутые с краев стамески, профилированные шаберы.

Осипов, чаще других появлявшийся у верстака Анатолия, покачивал головой:

— Эх, и до чего у тебя глаз верный, — хвалил он Анатолия.

Подходили к верстаку Анатолия модельщики и из других бригад. Все они ощупывали модель, давали советы, успокаивали.

А Осипов не успокаивал. Этот бывал до неприятности откровенным.

— А с перемычками у тебя что-то не то получается, — говорил он. — Смотри, как бы не подвели. Тонковаты. Пока до формовочной несут — отвалятся.

Уставая от работы над моделью, Анатолий принимался за рамки. Вырезая узоры, он отдыхал, отвлекался, приходил в себя. Иногда бывало и наоборот: от узоров начинало рябить в глазах, и Анатолий, откладывая рамки в сторону, брался за модель.

Но чем ближе к концу подходила работа над изготовлением новой модели, тем с большим страхом убеждался Анатолий, что она, как и первая, полна незаметных на глаз изъянов. Он их не видел, но чувствовал. И когда его спросили, чем он еще недоволен в модели, Анатолий ответил одним словом:

— Некрасивая.

— Чтоб тебя! — рассердился мастер. — Да разве тут в красоте дело? Чертежу соответствует? Соответствует. И точка.

Стояла модель на верстаке почти готовая. Гудок возвестил конец смены. Модельная опустела. Анатолий, зажав рукой подбородок, оставался у верстака и долго стоял, рассматривая причудливое сочетание кусков дерева. Все куски сделаны разными членами бригады. И вот он здесь, в руках Анатолия, собранный воедино труд небольшого дружного коллектива.

И глаз верный, и движения точны… Чего же еще нехватает? Что еще не додумано?

Анатолий, размышляя, прошелся по модельной. И тут увидел Осипова, который, нагнувшись над раскрытым верстаком, перебирал на полках инструмент.

— Чего домой не идешь? — удивился Анатолий.

— Пойду. Куда мне торопиться? Вот наведу порядок и пойду. А ты сам-то?

— Да видишь, — Анатолий указал на модель, — не могу оставить.

— М-да-а… Забота. А между прочим, я вот что скажу, — Осипов поднялся на ноги и пригладил редкие седые волосы. — Работаешь ты, работаешь, сколько моделей переделал, а ничего нового от себя не прибавил. Рыбкин тот рвется вперед, в завтрашний день заглядывает. Дело-то ваше молодое. К примеру, перемычки…

Анатолий, не сводивший глаз с модели, вздрогнул.

— Алюминий! — закричал он.

— Так я же о чем тебе и толкую, — обрадовался Осипов.

— Полукокиль…

— А справишься ли? Тоже тонкая работа. Как металлические листочки к дереву приладишь?

— Сделаю! Сделаю, чорт возьми!

С загоревшимися глазами Анатолий обхватил Осипова, поднял, встряхнул и поставил обратно на ноги.

— Но, но, — погрозил ему Осипов, — я еще старухе нужен. Нечего на мне свою силу пробовать. Ишь… вырос… А в модельную совсем замухрышкой пришел. Жениться тебе пора, парень. Вот что!

Анатолий сразу стих, потемнел. Молча начал разбирать модель.

— Алюминиевые клинышки я тебе помогу изготовить, — сказал Осипов, — а приспосабливать их сам будешь.

Ночь пролетела незаметно, словно ее и не было. Будто опустилось солнце за реку да тут же поспешно поднялось над стеклянными заводскими крышами.

Анатолий убрал тонкие деревянные перегородки и ловко пристроил вместо них алюминиевые клинья. Осипов, наблюдая за его работой, только головой покачивал.

К утру все было готово. Анатолий выпрямился, отошел в сторону, чтобы лучше разглядеть модель. И сам поразился. Словно чудо произошло. Преобразились линии модели. Появилась в ней та красота, которую не мог прежде найти Анатолий.

— Будет отливка, — сказал Анатолий, — теперь-то уж непременно получится!

Модель передали в формовочную. Анатолий не отходил от нее, мешал формовщикам. А через плечо Анатолия заглядывал Осипов. Анатолий поминутно наступал ему на ноги. Осипов сердился и, хромая, продолжал как тень ходить за ним по цеху.

Отливку, еще теплую, Анатолий сам принес прямо в кабинет начальника цеха.

Михаил Александрович выскочил из-за стола.

— Ну? Как? — спросил он.

— Получилась! — почти крикнул Анатолий.

— Можно спокойно запускать серию, — подтвердил старый технолог.

IX

Рамку принесли в кабинет директора, осторожно развязали бичеву и сняли бумагу, в которую она была завернута.

— Кто делал? — спросил директор.

— Анатолий Осоков, Григорий Семенович, — ответил начальник цеха.

— А! — директор улыбнулся, — знакомая фамилия. Так и не признается в своих заслугах?

— Не признается, — засмеялся начальник цеха. — Говорит: модель вся бригада делала да Осипов многое подсказал.

— Скромничает? Ладно. Модель получилась отличная, посмотрим на рамку.

Директор, плотный и высокий, поднял рамку и повернул к свету. Начальник цеха и мастер-модельщик насторожились, напряженно наблюдая за выражением лица директора. Всему заводу был известен его требовательный и разборчивый вкус. Он дважды забраковал проект Дворца культуры, прежде чем выбрал тот, по которому шло сейчас строительство. Директор завода сам обсуждал с архитекторами каждый узор росписи стен, каждый эскиз лепных украшений, все чертежи мебели. Теперь он рассматривал рамку.

— Модельщик… — в раздумье произнес директор. — А вы, случаем, не купили ли ее в антикварном магазине? А? Или на рынке из уцелевшей мебели какого-нибудь золотопромышленника?

— Да ведь у нас таких еще девять штук, — засмеялся начальник цеха.

— Прекрасно! Честное слово, прекрасно!

Директор опустил рамку, прислонил ее к стене и отошел на несколько шагов назад.

— Прекрасно! — повторил он. — В работу человеческая душа вложена. Доплачивали?

— Куда там! Даже от сверхурочных отказался.

— Не модельщик это делал… Нет! Это работа художника. Не ожидал я увидеть ничего подобного. Откровенно признаюсь. Такого человека следует немедленно же направить в художественную студию.

— Что вы, Григорий Семенович! — испугался начальник цеха. — Да это же мой лучший модельщик. Если бы не он, не отлить бы нам корпуса для приспособления Рыбкина.

— Тем лучше! Пусть-ка он сегодня же зайдет ко мне.

— А между прочим, мы решили просить завком и вас, Григорий Семенович, поместить в одной из рамок в галлерее Дворца культуры портрет Осокова. Без него идея Рыбкина так и осталась бы на бумаге. Осоков — знатный человек нашего цеха.

— Согласен, — сказал директор и, еще раз взглянув на рамку, покачал головой. — Художник, самый настоящий художник. Так уж у нас теперь повелось: стоит у станка токарь, а за воротами завода он наполовину солист оперы. У доски сидит конструктор, а дома втихомолку романы пишет и уже без пяти минут писатель. Вот каков народ становится! Красоту жизни начинает постигать, красоту и величие своего труда. Тут есть о чем и петь, и стихи складывать, и романы писать, и… — директор снова повернулся к рамке, — и даже заставить дерево заговорить.

X