Ответственный представитель - Борис Захарович Фрадкин
— Понял!
— В твоих руках будет честь нашего коллектива. Дело не шуточное. В рамки нужно душу вложить, показать, на что способны модельщики. Справишься?
— Справлюсь. Будьте спокойны, Михаил Александрович.
Анатолий пожал протянутую через стол руку начальника цеха.
На следующее утро кладовщик прямо к верстаку Анатолия принес дерево такой породы, какой тому до сих пор видеть не приходилось.
— Красное, — пояснил кладовщик, — чуть подешевле золота. За ним директор специально человека в Москву посылал. Смотри, не попорти!
У Анатолия, когда он принимал бруски, дрожали руки. Вокруг него собрались все модельщики цеха. Бруски рассматривали, терли пальцами, прикидывали на вес. И на Анатолия посыпались тысячи советов.
V
Возвращаясь с завода, на лестнице своего подъезда Анатолий встретил Нину. Она была в нарядном темно-голубом платье, в туфельках на высоких каблуках, в белой широкополой шляпе и, видимо, очень спешила.
— Когда же это ты успела переодеться? — удивился Анатолий.
— Домой пораньше отпросилась. В клуб бегу. И ты приходи. Вечер стахановцев. Рыбкин выступит. Знаешь Рыбкина?
— Да кто ж его не знает? Конечно, знаю.
— А я его приспособление сегодня копировала. Он его через БРИЗ провести хочет. Говорит, если получится, расточники вдвое больше деталей станут обрабатывать. Так ты приходи!
И Нина быстро сбежала по лестнице, стуча каблучками.
Анатолий посмотрел ей вслед, вынул из кармана врученный ему комсоргом цеха пригласительный билет на совещание стахановцев и прочел:
«Сегодня опытом своей работы поделятся товарищи Рыбкин и Володин…»
— Что ж она меня не подождала? — подумал Анатолий. — И спешила как!
В переполненном народом зале Анатолий тщетно пытался отыскать глазами Нину. Это оказалось довольно трудно: слишком много было девушек в голубых платьях.
Слушая выступавших, Анатолий ловил себя на мысли о начатых рамках. В воображении возникали замысловатые рисунки резьбы. Он прикидывал, как сделать лучше. И не терпелось поделиться своим необычным заданием с Ниной. Ему казалось, что у него ничего не получится, если он с ней не посоветуется.
Во время перерыва Анатолий вышел в фойе. Там он увидел Нину. Она ходила среди гуляющей публики. Ее вел под руку молодой человек в светлосером костюме. На борту его пиджака поблескивал орден Ленина. Лицо его с прямым тонким носом, с плотно поджатыми губами было привлекательно. Прядь каштановых волос упрямо спадала ему на лоб. Взгляд спокойных умных глаз был прямым и открытым.
Это был известный всему заводу и далеко за его пределами скоростник Рыбкин.
Нина что-то оживленно рассказывала ему, глаза ее блестели. Рыбкин, слушая, одобрительно покачивал головой и улыбался.
Анатолий нарочно встал так, чтобы Нина могла его увидеть, но она, увлеченная разговором, казалось, видела только одного Рыбкина.
— Хороша парочка, — произнес кто-то позади Анатолия.
Он понял, что это сказано по адресу Нины и Рыбкина. Действительно, они как нельзя более подходили друг к другу.
Анатолию показалось, что Рыбкин слишком крепко держит руку Нины, слишком плотно прижимает ее к себе.
Не досидев до конца совещания, Анатолий ушел домой.
Утром, выходя из квартиры, он осторожно, стараясь не стучать, прикрыл за собой двери и поспешно сбежал с лестницы.
С рамками в этот день у него не клеилось. Перед глазами вставала вечерняя картина: рука Нины, плотно прижатая к руке Рыбкина.
Теперь со всей остротой болезненного чувства Анатолий понял, что любит Нину. Она стала для него дорогой и желанной… Почему же около нее вдруг появился Рыбкин?..
По модельной проходил начальник цеха. Он остановился около верстака Анатолия, постоял минуту, присматриваясь к движениям его рук, а потом спросил:
— Как успехи, Осоков?
— Потихоньку, — ответил Анатолий. Начальник взял в руки заготовки рамок, осмотрел.
— Кажется, не плохо получается. На вчерашнем совещании стахановцев был?
— Был.
— Рыбкина слышал?
— Слышал.
— Каковы обязательства-то, а? По-нашему, по-настоящему.
— Да, сильные, — согласился Анатолий, хотя ни слова не слышал из сказанного Рыбкиным.
— В одной из твоих рамок будет портрет Рыбкина, — заметил начальник цеха. — Учти. Парню-то не миновать Сталинской премии.
Анатолий растерянно посмотрел вслед уходившему начальнику; оставшись один, переложил с одного места на другое приготовленные струбцинки, зачем-то полез в тумбочку и, открыв ее, долго соображал, что ему, собственно, там нужно. Так и не вспомнив, присел у верстака и долго сидел в раздумье.
VI
По дороге домой Анатолий придумывал причины, которые должен привести завтра в оправдание своего отказа изготовить рамки. Ему было очень неприятно, что придется лгать, но другого выхода не было. Разве можно наступить самому себе на сердце?.. Нина… Если бы она оставалась с ним… Он бы знал, как сделать рамки! Весь бы завод ахнул. А теперь — нет! У него просто ничего не получится. Рамка для портрета Рыбкина? Нет, нет, слуга покорный!
Правда, он уже давно мечтал о такой работе. Ему всегда хотелось сделать что-нибудь очень красивое, чему бы удивлялись и радовались люди. Сокровенная мечта… Дома у него хранился целый ящик с рисунками по дереву. Анатолий еще до сих пор не решался показать их Нине.
За обедом мать, наливая в тарелку суп, как бы между прочим сказала:
— Соседи, видно, свадьбу скоро будут играть.
— Какие еще соседи? — нахмурился Анатолий.
— Известно какие — Фроловы. Рыбкин-то у них днюет и ночует. От Нины не отходит. А ты ушами хлопаешь. Такую девушку не скоро сыщешь.
Анатолию будто кипятком на сердце плеснули. Но он ответил пренебрежительно:
— Кому как, мама, а мне она вовсе не по душе. Пустомеля.
— Это Нина-то пустомеля? — изумилась мать. — Да ты в уме ли? О человеке не по словам, а по делам судят. Другие девчонки одни танцульки знают, а она, посмотри, техникум кончает, в кружках разных занимается, с книгой не расстается.
— Ну и пусть!
— Как это пусть? — рассердилась мать. — Тебе бы пример с нее брать. Кончил ремесленное и успокоился. Будто уже все науки постиг, на сто лет умом запасся.
Демонстративно повернувшись спиной, мать занялась уборкой посуды.
Придя в цех, Анатолий собрал все заготовки из красного дерева, связал их шпагатом и положил на верстак. Соседи раскладывали инструмент, подколачивали рубанки, фуганки, шерхебки. Застучали молотки, первые завитушки стружек посыпались на пол. А Анатолий все еще стоял на месте, не решаясь отправиться к начальнику цеха.
Около него появился мастер.
