Фундамент - Алексей Филиппович Талвир

Из письма стало ясно, что Тодор Грозданович переехал из Вутлана в Чебоксары, работал инструктором промышленного отдела обкома партии.

Старшая дочь Элле, Лида, с детьми по-прежнему жила в Казани. Месяц назад она получила извещение, что ее муж после наступательной операции пропал без вести.

По почерку Сергей понял — письмо написано Евдокией Митрофановной. Далее она сообщила, что Ромик растет, здоров, на фотокарточке узнает папу, ждет его.

Каждый вечер кто-нибудь с мальчиком ходит гулять на набережную Волги. Ромику нравится смотреть на пароходы.

— На этом едет мой папа? — спрашивает он, увидев вдали белое пятнышко.

Когда же с причалившего судна начинают сходить пассажиры, Ромик говорит: это мой папа? И очень огорчается, когда становится ясно, что папа и на этот пароход опоздал…

Далее в письме было сказано следующее:

«Слава Христов здоров, летает, громит фашистов. Приезжал на побывку».

Когда затянулись раны на теле и сняли гипс с ноги, Сергей попросил разрешения съездить на родину. Он так соскучился по сыну! Но врачи в один голос отвечали — рано, нужно активно разрабатывать коленный сустав.

Чигитов обратился к Христову с просьбой помочь ему перевестись в чебоксарский госпиталь. Тодор Грозданович переговорил по телефону с горьковскими медиками. Вскоре Сергея отправили в Чебоксары санитарным пароходом.

Опираясь на костыль и неловко откидывая несгибающуюся в колене ногу, Чигитов сошел на пристань и остановился, вглядываясь в лица встречающих.

Первой к нему сквозь толпу пробралась теща. Вроде бы совсем недавно она выглядела моложавой, круглолицей, пышноволосой.

Сейчас Сергей едва узнал ее: так она осунулась, похудела. Седеющие волосы были скромно собраны на затылке в хилый узелок.

Евдокия Митрофановна, очевидно, вспомнив дочь, всхлипывала и держала за руку крошечного мальчугана в гимнастерке и штанишках защитного цвета. Сергей, обняв ее, с сомнением спросил:

— Неужели Ромка?! — и, неловко нагнувшись, подхватил на руки сына, подбросил его над головой. А когда спустил мальчика на землю, тот вырвался из его рук, спрятался за бабушкой.

— Глупенький, — сквозь слезы проговорила Евдокия Митрофановна. — Ведь это твой папа. Ну тот, который у тебя над кроватью висит, лейтенант.

И объяснила заметно огорченному и опечаленному отцу:

— Дома над его кроваткой висит твоя фотография. Когда Ромку спрашивали: кто это? Он отвечал: «Мой папа, лейтенант!»

Только теперь Сергей заметил окруживших его родственников и друзей: Тодора Гроздановича Христова, его жену, Марию Фадеевну… А где же Маша? Неужели она не пришла его встретить? Все эти годы воспоминания о сыне неизменно и постоянно переплетались с воспоминаниями о свояченице. Она взяла на себя труд заботиться о Ромике, обещала ждать его… По древнему чувашскому обычаю младшая сестра рано умершей жены должна стать второй женой молодого вдовца, матерью своего племянника. Правда, на эту тему Сергей никогда ни с кем не говорил, не было на это даже намека и в письмах, но в тайниках души как-то непроизвольно иной раз возникали такие мысли. Сергей настолько свыкся с ними, что почти считал Машу своей будущей женой. Ведь никакой другой женщины его сын не знал ближе, чем ее.

Поздоровавшись со всеми, Сергей не удержался, спросил:

— А Маша?

— Маша сейчас подъедет на госпитальной машине принимать с парохода раненых. Она ведь работает в этом самом госпитале, — ответила Евдокия Митрофановна. — А вон и она. Легка на помине!

У самой балюстрады остановилась грузовая машина. Из кабины выскочила молодая женщина в белом халате и косыночке с красным крестом. Она бегом спустилась к пристани, увидев Сережу, бросилась к нему. И вдруг, как бы застеснявшись, остановилась поодаль, скромно подала руку, застенчиво проговорила:

— Здравствуй, Сереженька. Значит, приехал? Поздравляю. Ой, как я рада!

И отвела глаза в сторону. Нет, не такой представлялась Сергею встреча с Машей.

— Мы поедем в госпиталь вон в той машине, — сказала она. — Мама, помоги Сереже подняться. Подсади его в кабину, там ему удобнее будет. А я побегу, скажу, чтобы других раненых поднимали.

У кирпичного трехэтажного дома на главной улице кто-то постучал по крыше кабины. Шофер остановил машину. Маша выпрыгнула из кузова.

— Выходи, Сережа, в этом доме мы живем, — сказала она и помогла шурину вылезти из кабины.

Когда машина с остальными ранеными отошла, Маша, вроде бы все еще испытывая какую-то неловкость, спросила:

— Пойдем домой или здесь подождем наших?

— Давай постоим здесь, — ответил Сережа. — Даже не верится, что я среди родных, рядом с сыном. Трудно, наверное, всем вам пришлось с Ромиком.

— Что ты говоришь, Сережа! Он же нам не чужой. Мы и гибель Тамары легче пережили потому, что остался ее сынок. Конечно, глупо так думать, но все же он — часть ее. Ведь правда?

— Да, конечно, — согласился Сережа. — И все же именно Ромик всегда нам будет напоминать, что Тамара была, и вот ее больше нет. И никогда уж не будет…

Подошли Евдокия Митрофановна с Ромиком, супруги Христовы. Поднялись в квартиру. Сережу усадили на диван. Ромик, все еще дичась отца, жался к Маше. Она вывела его на балкон.

Евдокия Митрофановна и Мария Фадеевна гремели посудой на кухне, накрывали на стол. Сергей начал рассматривать фотографии на стене. Долго с удивлением вглядывался в счастливые и очень милые ему лица Маши и Славы.

— Это они после загса, — заметив его интерес, сказала Мария Фадеевна.

— Как, значит, Маша и Слава — поженились?!

— Да, они супруги. Слава приезжал в Чебоксары за какими-то приборами для самолетов. А до этого они переписывались…

Так вот почему Маша прячет от него глаза, считает себя виноватой перед ним!

— Такого парня, как Слава, не каждый день можно встретить. Маша очень правильно поступила, не укоряйте ее. Я от души желаю им большого, большого счастья, — упавшим голосом произнес Сергей.

У Сергея сделалось тяжело на душе, словно потерял очень близкого человека. Чтобы навсегда избавиться от этого тягостного ощущения, заставил себя взбодриться.

— Маша, — весело крикнул он, направляясь к балкону, где свояченица что-то объясняла его сыну. — Как не стыдно! В твоей жизни такое событие, а ты молчишь. Поздравляю, от души поздравляю! Славка — чудо-человек. И я уверен, вы будете очень счастливы. Только бы быстрее кончилась война!

— Спасибо, Сереженька, — как бы сбросив с сердца тяжесть, благодарно блеснула глазами Маша. — Славка в самом деле очень-очень хороший. Сережа, я уверена, что и ты будешь еще счастлив. А Ромка… и я, и Слава решили, если ты не возражаешь, мы его усыновим. Он тебе не будет помехой.

— Если я снова вернусь на фронт и погибну — не покидайте Ромку. Если же останусь живым, мой сын будет только со