Весенняя лихорадка. Французские каникулы. Что-то не так - Пэлем Грэнвилл Вудхауз
А вздрогнув, заметила у ближнего столика изысканного, хотя и немолодого господина, и подбежала к нему за советом. Конечно, он не Честер Тодд, но и не местный житель.
– Простите, – сказала она.
Маркиз плавал в тихом блаженстве. Свет, музыка и пачка денег в кармане перенесли его в ту эпоху, когда все это играло в его жизни большую роль. Не хватало только дамы; и она явилась.
– Вы меня помните? – спросила Терри.
– Ну, как же, как же! – спохватился он. – Разве можно вас забыть? Я как раз заказал шампанского. Не присоединитесь ли?
Терри покачала головой.
– Не могу. Я делаю доброе дело.
– Pardon?
– Помогаю несчастному. Там, на дюнах – человек без штанов.
Маркиз не совсем понял.
– Почему же?
– Я сама спросила. У него их стащили. Не знаю зачем. Наверное, думали, что это смешно. Вот он и ждет, чтобы его спасли. Вы не помогли бы?
Маркиз, в сущности, не собирался тратить такой вечер на спасение какого-то санкюлота. Он бы так и сказал, но Терри прибавила:
– Его надо отвезти на яхту. У него там двадцать семь пар брюк.
– На яхту?
– Да.
– У него есть яхта?
– Да, очень большая. Паровая, что ли. Стоит у пристани.
Парк покачнулся перед взором маркиза. Яхта тут была одна, Фредерика Карпентера, владевшего пакетом акций столовой воды «Фиццо». Если верить местной газетке, стоил он миллионов двадцать.
– Он… он вам представился? – спросил маркиз на всякий случай.
– Да. Его фамилия Карпентер. Он очень страдает. Если вы крикнете: «Эй, мистер Карпентер, идем на помощь! Держитесь!», – он будет очень рад.
– Иду, иду, – заверил маркиз и ускакал, как кролик, трепеща от счастья. Много лет он искал и ждал благодарного миллионера.
4
Терри тоже вернулась в отель веселая. Что-что, а приключение у нее было. Однако, завидев Кейт, очень прямую, хотя и в розовом халате, она немного одумалась, догадавшись, что ей предстоят неприятные четверть часа.
Кротко выслушав то, что показалось бы несколько суровым даже в устах Михея или Иеремии [50], она решилась спросить про Джо и с удивлением узнала, что та давно дома.
– Потому я и не сплю, – пояснила Кейт. – Явилась, ничего не сказала и ушла к себе.
– Не сказала?
– Ну, сказала, что у нее болит голова. Не удивляюсь.
– Что-то тут не так. У нее никогда не болит голова. Дело в этом Честере.
Кейт вскрикнула в той самой манере, в какой вскрикивают старшие сестры. Она давно опасалась самого худшего.
– Ты думаешь, он ее оскорбил?
– Ну, что ты!
– Откуда ты знаешь? Кто он, в конце концов? Он мог ее поцеловать!
– Ранние христиане только это и делали. Я боюсь, что он ее не поцеловал. Жаль, нельзя ее разбудить.
– Можно, – сказала Кейт. – Джо-зе-фи-на!
– Да? – печально откликнулась Джо.
– Иди сюда!
– Я сплю.
– И-ди сю-да! – заорала Кейт, и сестра появилась, с неприязнью глядя на нее.
– Что у тебя случилось с мистером Тоддом?
– Ничего. Поели, потанцевали, и я пошла домой.
– Он тебя проводил?
– Конечно.
– Подвез в своей машине?
– Нет, в такси.
О такси Кейт знала все.
– Он тебя поцеловал?
Джо засмеялась глухим, невеселым смехом.
– Зачем же? – спросила она. – Разве почтенные, женатые люди целуют молодых девушек?
Терри взвизгнула.
– Он женат?
– Да, очень давно. На Джейн Паркер. Она не носит его фамилию, потому что выступает под своей. Надо было знать, она знаменитая скрипачка. А он – принц-консорт, мистер Паркер. Так сказать, играет вторую скрипку… Бери свои две недели, Терри. Завтра лечу домой и выйду за Питера.
И она удалилась.
– Что ж, – сказала Кейт. – Спасибо, хоть одна образумилась. Едем и мы?
– Нет, – сказала Терри. – Я хочу в Ровиль.
– Чего ты там не видела?
– Как – чего? Это алмаз Пикардии, Мекка водных курортов. Кроме того, со мной там что-то случится.
– Ну, знаешь!
– Да, знаю. Вернее, предчувствую. Я вообще такая, мистическая.
– Ну, зна…
– Вот увидишь, – сказала Терри.
5
Через два часа, в пансионе Дюрана, маркиз ворвался к сыну и стал его трясти, чтобы разбудить.
– Жефф!
Джефферсон застонал. Как и Кейт, он опасался худшего и винил себя за то, что отпустил без присмотра столь неустойчивое создание.
– О господи! – сказал он. – Что еще? Опять неприятности?
– Что ты, что ты, что ты! Знаешь, где я пробыл два часа? На яхте. У Фредерика Карпентера, миллионера.
Джефферсон вздохнул.
– Ты напился. Пройди-ка по прямой.
– Какие еще прямые?! – обиделся аристократ. – Пройти я могу, пожалуйста, но ты меня огорчаешь. Представь себе такой случай: ты потерял штаны.
– Что?
– Боже мой, штаны! Ты миллионер, а штаны взять негде.
– Почему?
– Неважно. Ты бегаешь по дюнам и ждешь спасения. Тут приплываю на лодке я. Кричу: «Эй!» Беру тебя в лодку. Отвожу на яхту. Прижмешь ты меня к сердцу? Естественно. Что и сделал этот Карпентер. Вообще-то я зову его Мяч. Он сам просил.
– Мяч?
– Университетское прозвище. Он был звездой футбола. Итак, он буквально пылал благодарностью…
– А ты, конечно…
– Ничего подобного! Да, более слабый человек мог бы воспользоваться ситуацией, более слабый – но не я. Представившись, я погоревал о том, что я из чистого каприза продал мою яхту, поскольку мы, Мофриньезы, жить не можем без моря. Он немедленно меня пригласил. Отплываем через три дня. Успеешь съездить в Париж, все там устроить.
– При чем тут я?
– Он и тебя пригласил.
– Да я работаю! Какие яхты!
– Что за чушь! – нетерпеливо фыркнул маркиз. – Вот на яхте и работай. Хотя зачем тебе писать, в толк не возьму. Я их навидался, писателей. Очень противные. Наверное, это у тебя от матери. Искусство! Я ее и не видел без зеленой краски. Ладно, пиши, дело твое. Ну как, согласен?
Джефферсон представил себе душную комнатку на Рю Жакоб, потом – яхту в море, и кивнул.
– Молодец. Плывем в Ровиль, прелестнейшее местечко. Там поселимся в отеле «Сплендид». Все свои – миссис Пеглер, это одна американка, и ее племянница Мэвис. Племянник с женой еще побудут здесь. Такой, знаешь, Честер Тодд…
– Да, знаю. Брал у его жены интервью. Эти, как ты говоришь, племянники владеют какой-то столовой водой.
– Как мой Карпентер? Этих владельцев столовых вод просто тянет друг к другу. Смотри, до чего же все хорошо складывается. Мяч даст мне денег на зонтичный клуб. Конечно, я ничего не говорил, еще рано.
