Весенняя лихорадка. Французские каникулы. Что-то не так - Пэлем Грэнвилл Вудхауз
– Может, – отвечал Урмери. – Повторяю, кто-то ударил меня топором.
– О господи!
– И не убил, заметьте. Казалось бы, бьешь топором, так уж бей с размаха. Но нет! Ничего не умеют. И это чиновники, ха-ха?!
Дама поклохтала еще, потом спросила:
– Кто же вас ударил?
– Один мой служащий, Легондю.
– Зачем?
– Затем, что он псих. Фигуры ему являются, видите ли! Посидят, посверкают и велят перебить всех начальников, начиная с меня. Бред какой-то! Сияют, вы подумайте!
– Конечно, вы огорчены…
– Огорчен?! – взорвался Урмери, словно его начинили тринитротолуолом. – Я в полном отчаянии! Сперва эта свинья маркиз…
Кейт облегченно вздохнула. Она и не знала, как подвести его к этой теме.
– Я видела, вы с ним беседовали, – заметила она.
– Да уж, я с ним побеседовал! – злорадно подтвердил чиновник. – Уехал, видите ли, с этим досье!..
– Простите?
– Ну, с делом Киболя. Когда я уволил его, он…
– Я не совсем поняла. Он служил у вас?
– Можно сказать и так. Но ничего не делал.
– Значит, он не богат?
– Опаздывал каждый день, все путал, вечно где-то шлялся… А, что? Богат? Не смешите меня!
– У него же замок в Арденнах.
– Давно продал. Женился, правда, на американке, но они давно разошлись. Богат! Ха-ха!
– Та-ак… – промолвила Кейт с той суровой радостью, с какой произносят «Я же вам говорила»; и тут появился маркиз, рассыпаясь в извинениях.
– Мой дорогой, – сокрушался он. – Что вы обо мне подумаете?
Месье де ла Урмери лаконично заметил, что не скрывал своего мнения.
– Только что вспомнил, – продолжал маркиз, – я оставил вашего Киболя дома, в Париже. Он в верхнем левом ящике комода, под носовыми платками. Консьерж вас пустит, скажите, что от меня. Искренне советую дать ему несколько франков.
Месье де ла Урмери постоял, выражая взглядом, что слов у него нет, потом повернулся и ушел. Маркиз взялся было за шампанское, когда женский голос сухо произнес:
– Хотела бы с вами поговорить.
Подняв глаза, он увидел Кейт. Губы у нее сомкнулись в тонкую черточку, взор сверкал, и она напомнила ему одну из прапрабабушек XVIII века, третью слева, если считать от входа, которая с самого детства нагоняла на него страх и трепет.
4
Джеф боролся с трудным пассажем и, увидев маркиза, позавидовал сиротам – они, в конце концов, хоть работать могут! Однако сыном он был хорошим и мысли свои скрыл.
– Привет, – благодушно сказал он. – Что ты ходишь туда-сюда?
Тут он заметил, что отец на себя не похож, зато похож на человека, которого ударили в самое слабое место.
– Что случилось? – забеспокоился Джеф. – Кредитора встретил?
– Жефф, – отвечал маркиз, – я весь дрожу. Какой кошмар! Мисс Трент…
Джеф побледнел.
– Ей плохо? Ее кто-то обидел? Маркиз удивился.
– Кто ее может обидеть? А плохо ли ей… Пожалуй, нет. С виду – в полном порядке.
– Что же ты меня пугаешь? Я думал, ее сбила машина или…
– Машина! Есть вещи похуже, – Маркиз сердобольно помолчал и все же решил нанести удар сразу: – Я говорил с ее сестрицей. Она узнала, что мы бедны. Но это не все! У мисс Трент тоже нет денег.
– Что?!
– Денег нет, – пояснил маркиз. – Они втроем владеют фермой, разводят кур. Собственно, это и не ферма, а так, ерунда какая-то.
– Почему же она живет в таком отеле?
– Насколько я понял, она получила небольшое наследство и решила его потратить. Ну, это понятно, – одобрил маркиз, который, будь он девицей, сделал бы то же самое. – Надеется поймать богача. Какое счастье, что я все узнал, пока ты не натворил глупостей! Я не набожен, но иногда кажется, что… как бы это выразиться? Что кто-то меня хранит.
Он замолчал, услышав крик, а там – и увидев, что сын его буквально сияет. Если бы Клаттербак сообщил Джефу, что издаст роман как можно скорее, он вряд ли сиял бы ярче.
– Слава тебе господи! – воскликнул граф. – Ой, какое счастье! Тогда все в порядке. Если она…
Маркиз задрожал.
– Ты что, хочешь на ней жениться?
– Конечно! Сейчас напишу ей, приглашу завтра пообедать. Когда подадут кофе, а лакей уйдет, я… ну, я знаю, что сделаю.
– Мой дорогой! – взмолился маркиз. – Одумайся!
Джеф удивился.
– Ты чем-то недоволен?
– Еще бы! Жениться на нищей… Нет, ты не можешь!
– Могу, могу. Чего ты скачешь? Смотри, как удачно: у нее ничего нет, и у меня ничего нет. Ты подумай, мы всему будем радоваться. Купили шляпу – праздник. Богатые и не знают таких…
– Кроме того, – перебил его маркиз, – они не живут под крышей, в тесной каморке. Шесть пролетов лестницы…
– Красота! – вскричал Джеф. – Пришел в мансарду, зажег свечу у кровати и воображаешь, что ты в Версале. Балдахины там, купидоны… Да, это жизнь!
– О господи! – простонал маркиз.
– Ты заметил, – продолжал Джеф, – как у нее вздернут носик? А на нем – две веснушки. Представляешь, какое блаженство, когда можешь на них смотреть в любое время?
– А ты представляешь, – отвечал маркиз, – что она скажет, когда узнает, что у тебя нет денег?
– Обрадуется, я думаю.
– Ну, нет. Я бы на ее месте тут же забыл о тебе и вышел за Карпентера.
– То – ты, а то – она! Карпентер, еще чего! В жизни она за него не выйдет. Это ангел, а не девушка.
– Послушай, Жефф…
– Не буду. И вообще, я хочу побыть один. Тут фраза не дается.
Маркиз, который и так не отличался прытью, буквально выполз в вестибюль. Романтические бредни глубоко его оскорбляли. С трудом одолев лестницу, он направился к бару, кРасс «Сплендида», и, поставив изящную ногу на медную перекладину, попросил Филиппа, прежде служившего в Париже, смешать ему что-нибудь такое, особенное.
5
Примерно через четверть часа освежившийся маркиз, еще нетвердо ступая, вышел из бара и встретил в вестибюле возвращавшуюся с пляжа Терри.
Посмотрел он на нее искоса. Она ему нравилась, очень нравилась, но, честно говоря, она же его надула! Нельзя, в конце концов, так выглядеть и так блистать, если ты разводишь кур на Лонг-Айленде. Это нечестно, думал он, и непорядочно.
Однако ни его манеры, ни голос не выдавали, как глубоко он ранен и как разочаровался в американках. Поцеловав ей руку с обычной своей галантностью, маркиз заверил ее в том, что бесконечно рад предстоящей встрече в ресторане.
– Миссис Пеглер, – сказал он, – сообщила мне, что вы приняли приглашение.
– Да, – отвечала Терри, – и с большим удовольствием. Занятно ужинать на природе. Это ведь хороший ресторан?
– Говорят, очень хороший.
– А кто там будет?
– Насколько я понял, двое друзей миссис Пеглер.
– И ваш сын?
– Нет. У Жеффа какая-то
