Дух мадам Краул и другие таинственные истории - Джозеф Шеридан Ле Фаню

Старая мисс Кроукер, из Росс-Хаус, которой в 1821 году, когда она рассказывала мне эту историю, сравнялось почти уже семьдесят, встречалась и беседовала с Элис Де Лейси (она звалась в ту пору сестрой Агнесой и обреталась в монастыре на Кинг-стрит в Дублине, основанном знаменитой герцогиней Тирконнелл) и слышала все вышеизложенное из ее собственных уст. Я счел повествование достойным того, чтобы его сохранить, – и добавить к этому мне больше нечего.

Подлинная история дома с привидениями

Перевод Е. Токаревой

[Редактор журнала Дублинского университета решился представить этот материал на рассмотрение широкой публики, руководствуясь тем, что он представляет собой наиболее пространное и достоверное описание необычайных явлений, не имеющее ничего общего с шарлатанской практикой, называемой спиритуализмом, с которой редакции приходится сталкиваться на каждом шагу. Все участники подлинных событий, на чьих показаниях зиждется этот в высшей степени необычный рассказ, – а многие из них живы до сих пор – заслужили, каждый в своей среде, немалое уважение и при судебном разбирательстве были бы сочтены надежнейшими свидетелями. Каждая подробность может быть при необходимости подтверждена под присягой, и не одним очевидцем, а несколькими, каждый из которых, исполненный страха, описывает собственные впечатления. Редактор просит читателей отринуть in limine[12] подозрение в том, что они стали жертвами хитроумно задуманного мошенничества. Как образчик изящной словесности рассказ этот немногого стоит; если он и заслуживает внимания, то лишь потому, что представляет собой чистую правду от первого до последнего слова. За искренность рассказчика редактор ручается собственным добрым именем и самим профилем издаваемого им журнала. С согласия редактора автор опускает название морского курорта и некоторые характерные подробности, способные в какой-то степени раскрыть истинное расположение места действия рассказа, что ущемило бы интересы людей, владеющих в том городе недвижимостью. Само же существо повествования не подверглось ни малейшим изменениям; оно изложено теми же словами, какими главный герой, от лица которого ведется рассказ, в случае необходимости записал бы свои показания под присягой.]

Где-то около восьми лет назад – я намеренно опускаю точную дату – здоровье мое оказалось в весьма подорванном состоянии, и врач рекомендовал мне переехать на морское побережье. Следуя его совету, я снял дом на одном из модных курортов, не слишком далеко от города, где я жил. Добраться туда можно было по железной дороге.

Когда мой переезд был окончательно решен, наступила зима. Однако перемены не сулили мне ни тревог, ни печалей. Дом, который я снял, был и по внешнему убранству, и по удобству отделки вполне современным. Он стоял на уютной набережной, окнами на море, окруженный небольшим садиком. Морской воздух и чудесный вид были выше всяких похвал. На заднем дворе располагались конюшня и каретный сарай, между ними и домом расстилался зеленый газон, усыпанный цветущими клумбами.

У нас с женой трое детей: старшей дочке девять лет, следом за ней тоже идет девочка, и младшему сыну шесть с половиной лет. С нами ехали шесть слуг; по очевидным причинам я не хочу раскрывать настоящие имена и потому назову их вымышленными. Итак, в доме служили: няня, миссис Сазерленд; горничная, Эллен Пейдж; кухарка, миссис Гринвуд; служанка, Эллен Фейт; дворецкий, которого я назову Смитом, и его сын Джеймс, двадцати двух лет.

Мы добрались до нового жилища около семи часов вечера. Дом встретил нас теплом и уютом, ярко пылали камины, чисто прибранные комнаты дышали свежестью. В прекрасном настроении, исполненные радужных надежд, мы поздравляли себя с удачным выбором и строили планы на будущее.

Гостиные были светлы и просторны, потолки в спальнях выше обычного, кухня и комнаты для прислуги, расположенные на этом же этаже, удобно и продуманно обставлены. Чувствовалось, что дом был недавно отремонтирован и покрашен. Чистота и уют, новенькая, с иголочки, обстановка наполняли нас самыми светлыми ожиданиями.

Переезд доставил немало приятных хлопот, и с наступлением вечера мы, утомленные, разошлись по своим комнатам. По причине слабого здоровья я спал на отдельной удобной койке, оставив жене высокую кровать с пологом на четырех столбиках. Свечи погасили, горел лишь маленький ночник. Я поднимался по лестнице, жена легла в постель и только что отпустила горничную, как вдруг весь дом вздрогнул от отчаянного крика, доносившегося из ее спальни. Когда я вбежал, бедняжка тряслась от ужаса. Ей показалось, что к постели подошел неестественно высокий человек. При тусклом свете ночника ей не удалось разглядеть фигуру мало-мальски отчетливо, запомнился лишь смутный темный силуэт.

Мы, как могли, пытались успокоить несчастную. Люди, видевшие привидение, нередко заражают суеверным страхом окружающих; однако мы тотчас зажгли свечи, и в ярком свете комната вновь казалась такой теплой и уютной, что и думать не хотелось о потусторонних видениях. На первом этаже слуги продолжали распаковывать вещи и расставлять их по местам; их шаги и голоса на лестнице отгоняли тревожные мысли, и мы решили, что жене моей это просто приснилось, а может быть, ее ввели в заблуждение очертания темных занавесей над кроватью. Однако, когда мы остались наедине, жена снова принялась утверждать, что отнюдь не уснула, а, напротив, в полном бодрствовании совершенно отчетливо видела незнакомую высокую фигуру. Она была твердо уверена в этом, и мне никак не удавалось разубедить ее.

День или два спустя выяснилось, что слуги искренне убеждены, будто в нижний этаж дома каким-то образом регулярно наведываются воры. Дворецкий Смит в первую же ночь после прибытия видел у себя в комнате безобразную женщину; в последующие дни и он, и другие слуги не раз замечали, как силуэт, в точности соответствующий описанию незнакомки, встреченной дворецким, украдкой пробирается по коридору, ведущему в заднюю часть дома, где в подвалах хранился уголь.

Незнакомку эту всегда видели со спины, когда она, убегая, торопливо сворачивала за угол; если затем ее пытались нагнать, то силуэт, донельзя смутный, едва различимый во мраке, исчезал в одном из угольных подвалов, и после этого, сколько ее ни искали, ни разу не сумели найти.

Как ни странно, ни одному из слуг не приходила в голову мысль связать странные явления с силами потустороннего мира. Они не раз слышали истории о контрабандистах, создавших целую сеть тайных проходов в дома горожан; злоумышленники, по слухам, пользовались ими с целью грабежа или для того, чтобы запугать суеверных обывателей и выжить их из приглянувшихся домов. Подозрения эти переполошили несчастную прислугу до полусмерти. Таинственную незнакомку всегда встречали в одном и том же месте; она убегала украдкой, прячась от постороннего глаза, и обстоятельства эти лишь укрепляли слуг