Щит Давида. Толкование псалмов, используемых в православном богослужении - Александр Сатомский

Апелляция к щедротам Бога, к Его милосердию, Его любви и просьба забыть грехи – это всегдашняя связка. Бог обычно являет Себя одновременно в категориях милосердия и правосудия. А здесь молящийся хочет того, чтобы в его конкретной жизни Бог являл Себя только в одной категории: про милосердие не забывал, а про грехи забыл. Это естественное желание. По отношению к врагам псалмопевец обычно хочет от Бога обратного.

В тех псалмах, где автор безусловно праведен, его не очень интересует участь грешников. Когда же он сам соотносит себя с грешниками, как в этом псалме, в нем пробуждается внимание к грешникам тоже – «и к грешникам благоволи». Ведь Бог и грешников наставляет на путь, по которому нужно идти. Итак, как только псалмопевец понимает, что его позиция более шаткая, он вспоминает, что Бог милосерд и к плохим тоже. Это важный урок для нашей жизни – «не осуждай другого за то, что он грешит не так, как ты». Неслучайно в нашем обществе наиболее сильно осуждаются те грехи, к которым оно наименее причастно. Мы яростно осуждаем коррупционеров, в первую очередь потому, что нам никто никогда больших денег не предлагал, – конечно, они ужасные люди. Точно так же ярко общественно осуждается гомосексуализм. Отношение к супружеской неверности или же алкоголизму значительно спокойнее, хотя все приведенные в пример грехи очевидно, однозначно осуждаются Библией без какой-либо градации и степеней неприятия.

Интересный пример такого рода приводил преподобный Никодим Святогорец в своем руководстве для исповедующих священников. Он заметил, что часто священник налагает наиболее строгие епитимьи за те грехи, к которым он непричастен сам, и наоборот. Это общераспространенная наша внутренняя схема.

Так как мы оправдываем себя в определенного рода вещах, соответственно, другого в этих же вещах мы более склонны оправдать, чем в том, что для нас совершенно не близко, к чему мы никогда в жизни не приближались. Но нужно учиться не осуждать другого и за то, что несвойственно нам. «Добр Господь, справедлив Господь, грешников Он наставит на путь» – вот тот ответ псалма, который мог бы звучать в нас, когда сердцем или устами мы готовы судить отличного от нас человека.

Глава 6

Псалмы шестого часа

Шестой час посвящен теме крестных страданий Спасителя, поэтому все псалмы здесь будут связаны с преследованием праведника врагами.

Замечу, что ряд главнейших евангельских событий мы вспоминаем в разных циклах – богослужебных кругах. Можно выделить три таких богослужебных цикла: дневной, недельный и годовой. Мы празднуем Пасху один раз в год, один раз в году Великая Пятница, но и в рамках недели и, более того, каждого дня в целом мы вспоминаем эти же события. Ведь смерть Христа на кресте случилась не только в какой-то день года, но и в определенный день недели – пятницу, и в конкретный час дня – девятый. Таким образом, получается некая параллельная структурность. Мы можем обращаться к воспоминанию тех или иных вещей из евангельской истории в рамках нашего суточного круга. Можем делать это в рамках круга недельного. И, безусловно, делаем это в рамках круга годичного. Последнее делают вообще все, кто ассоциирует себя с христианством. Те, кто раз в году приходит на Пасху, тем не менее приходят именно потому, что это день Воскресения Христова. Но они упускают, что в рамках недельного круга каждый воскресный день – это день Воскресения Христова. Более того, так же ранний час утра – это, кроме всего прочего, время Воскресения Христова. Точно так же шестой час, то есть двенадцать часов дня, – это время, когда Спаситель был пригвожден к Кресту. И псалмы этого часа специфично посвящены этой теме.

В тропаре часа мы слышим:

«В день шестой и в шестой же час / пригвоздивший ко Кресту / дерзостный грех Адама в раю, / и наших согрешений рукописание раздери, / Христе Боже, и спаси нас».

В одно предложение сформулированная мысль затрагивает сразу две очень сложные темы: грехопадение и искупление. Используется не страдательный залог, не «пригвожденный» Спаситель, а действительный – Спаситель, ко Кресту «пригвоздивший» грех. Мы понимаем, что Евангелие повествует именно о пригвождении Спасителя ко Кресту. Но в плане спасения Господь Иисус пригвождает к Кресту грех Адама, то есть грех непослушания Богу, тем самым исцеляя человека.

Для чего пригвождает? В тропаре говорится: «И наших согрешений рукописание раздери», это просьба об освобождении. Перед нами – предельно ветхозаветный образ отношений как договора со сторонами и обязательствами. В некотором смысле уход первых людей в лице Адама и Евы от Бога – это тоже договор, только договор с дьяволом, предлагающим вкусить плод и увидеть результат. Конечно, это фигура речи, поэтический оборот. Но тогда люди как бы заключили сделку с дьяволом, подписали договор с ним, то есть подпали под его власть.

И поэтому в наших богослужебных текстах очень часто будет встречаться мысль о расторжении этого договора, о том, что Христос раздирает рукописание – упраздняет наш договор с сатаной, отцом лжи и смерти.

В этом заключается точка взаимосвязи еще двух тем – страдания и победы. В рамках нашего обыденного понимания очень сложно соотнести их, понять, что Крест – это уже торжество. Каждому из нас опыт страданий известен и близок. И мы знаем, что никакой радости и торжества в них нет. Страдания – это боль, то, от чего мы хотим уйти.

Когда мы празднуем Пасху, ее как торжество мы можем очень ярко прожить, прочувствовать, понять. Действительно, вот было все самое плохое и тяжелое, а теперь случилось максимально лучшее. Но Христос торжествует уже на Кресте и в смерти. Богослужебные тексты будут говорить об этом очень ярко языком византийских гимнографов, основывающихся на Откровении. Когда мы совершаем чин погребения Плащаницы, мы читаем там 118-й псалом. Это плач о Христе усопшем, но с середины его начнет нарастать тема силы и торжества.

В статиях, читаемых в этот момент, Христос обращается к Пресвятой Богородице: «Не рыдай обо Мне, Матерь, видя Меня в гробе, потому что Я встану и прославлюсь и превознесу имя Твое» («Не рыда́й Мене́, Ма́ти, зря́щи во гро́бе, Его́ же во чре́ве без се́мене зачала́ еси́ Сы́на: воста́ну бо и просла́влюся,